Принцесса Намонаки

Не знаю, может, тетеря-наследник, когда напивался, был тих, мил и улыбчив, поэтому стратегия «напейся сегодня пьяным» в его случае работала. Может быть, но я-то точно другая. Напившись в стельку, я требую продолжения банкета.

В общем, когда паланкин взяли и понесли, а ворота столицы гостеприимно распахнулись – простой люд повалил на улицы в ожидании хлеба и зрелищ. И последнее они получили с лихвой.

В упор не помню, что я делала, но мне в красках рассказали. Показания слуг и Рен разнятся, однако совершенно ясно, что я плясала в паланкине, орала похабные песни и швырялась золотом. Хотела одеждой, но мне успели вовремя подсунуть золото. Думаю, после такого представления простой народ точно проникся к веселому принцу крепкой любовью. Каков затейник! Да, государыня?

Говорят, невесты это тоже видели… Пусть знают, с кем собираются жить долго и счастливо!

Еще это видел император. Он, конечно, сам псих, но не настолько, и на следующее утро, когда я… хм… кое-как справлялась с похмельем, государь пришел объяснить, как сильно я была не права.

Мне было плохо. Болела голова, чуть не при каждом вздохе ныла грудь, яркий свет раздражал, а после обильного завтрака снова хотелось навестить туалет. Вдобавок Рен ночью выпороли, и она тоже была грустной, ходила скрючившись и будила во мне сильное чувство стыда. Даже слуг своих защитить не могу – какой из меня принц?

Государю, наверное, стоило прямо с порога начать извиняться. Сперва сдал меня мятежникам, а потом еще и явился объяснять очевидное! Император только-только рот открыл, а я сразу вспомнила, как умирали мои телохранители, кровь покрывала мои руки и одежду… Короче, терпела я недолго.

В ответ на «ты не малое дитя, Ичи, и если так сильно боишься женщин, есть иное лекарство, нежели вино», я вальяжно поинтересовалась:

– А сколько вы заплатили Синим Плащам, чтобы они меня убили?

Император опешил. Кроме него в спальне находилась свита и мои слуги. У стены на коленях замерла Рен и подавала мне знаки успокоиться, вернее, таращилась, прямо как местные карпы, и рот так же беззвучно открывала. Смех, да и только.

– Ты рехнулся, – объявил наконец император, и голос его зазвенел от гнева. – Надеюсь, месяц Удаления в монастыре тебя обязательно вылечит.

Меня словно плетью огрели. Какого черта?! Как он смеет – после всего, после всех смертей, после… Ну уж нет, хватит с меня!

Дыбы я раньше боялась? Пыток? Темницы? Покорностью и послушанием я всего лишь зарабатывала отсрочку. Этот псих рано или поздно меня все равно продаст, а перед смертью ненавистного принца, сына тирана, его враги меня точно как-нибудь изощренно поломают. Так зачем терпеть все это сейчас?

Изумительное чувство! У меня словно крылья за спиной выросли. Да вашу мать, это вы у меня попляшете! И ты, государь, будешь первым.

Поэтому я снова его перебила, сначала смехом, а затем издевкой:

– В монастырь, государь? Да пожалуйста. Но мы же оба знаем, что, во-первых, у вас нет на это времени, отбор вы и так затянули. А во-вторых… Да посылайте! – И, повысив голос, объявила: – Вы же все равно меня убьете, Ваше Величество. Зачем тянуть? Может, стоит сделать это сразу, сейчас? Ах да, вы же сейчас не можете. Моя матушка здесь, а вы ее боитесь.

Император посмотрел на меня так изумленно, словно, как в сказке, бессловесный карп из фонтана заговорил и стал судьбу предсказывать. Или он хвостом на дорожке иероглифы чертил? Не помню, мы много пили, когда актриса об этом рассказывала.

Я смотрела на императора, и образ всесильного психопата, которого я боялась и который таскал меня по своим пыточным, пугая до дрожи, – таял. Передо мной стоял лишь уставший, невыспавшийся мужчина средних лет. Теперь-то я видела, что мешки у него под глазами о-го-го, а еще император то и дело хватался за грудь, там, где сердце. Я тоже так делала, когда оно у меня болело. Последнее время все чаще и чаще.

Мне даже на мгновение стало его жаль.

– Ичи, – тихо сказал он, наклонившись, – уймись.

Я усмехнулась:

– А то что? В горы вы меня не отправите. Прикажете выпороть за непослушание? Так уже было. Убьете? Это вы и так сделаете. Будете пытать? Это меня тоже ждет, и не важно, как я себя веду. Ну, удивите меня, государь, чем еще вы можете пригрозить?

Я замолчала, и в спальне воцарилась нереальная тишина. Такой она не была, даже когда я канцлера обзывала. Неужели настоящий принц, понимая все это, покорно ждал, когда его поведут на заклание? И все, что я сейчас сказала, стало для императора новостью?

Похоже, да.

Он наклонился ко мне и шепнул:

– Ты пожалеешь.

– Вряд ли. Я уже жалею. – Я глянула на него в ответ и улыбнулась.

В прошлый раз, когда я вела себя похожим образом, император велел меня избить, но тогда я терпела это ради Ли. Теперь… Нет, сейчас я терпеть не стану. Ради чего?

Спасибо тебе за предательство, Ли. Ты сделал меня сильнее.

Император посмотрел так, словно пытался пронзить меня взглядом.

«Да пожалуйста, давай, колдуй, – думала я. – Ничего у тебя не выйдет. Мне уже все равно. Ты ничего мне не можешь сделать. Ни-че-го».