Принцесса-невеста

Он завопил, прыгнул на дверь, выбил ее всей тушей, не морочась с красивой зеленой ручкой, снес всю конструкцию с петель и помчался дальше, к большой клетке, где неподвижно лежал человек в черном. Тут Феззик остановился и вздохнул с великим облегчением, потому что, увидев бездыханное тело, понял одно: Иньиго прав, а раз Иньиго прав, значит не псих, а раз не псих, Феззику не надо никуда водить никакие экспедиции. И едва эта мысль достигла его мозга, Феззик улыбнулся.

Иньиго же странное Феззиково поведение испугало. Ни малейших причин для него Иньиго не находил и уже хотел было окликнуть великана, но тут заметил зеленого крапчатого паучка, что со всех восьми ног удирал прочь от дверной ручки; короче, Иньиго раздавил паучка сапогом и поспешил к клетке.

Феззик на коленях стоял над телом.

– Даже не говори, – сказал Иньиго, входя.

Феззик постарался, но слово было написано у него на лбу.

– Умер.

Иньиго осмотрел тело. Он в свое время перевидал немало трупов.

– Умер.

Он горестно осел на пол, обнял колени и закачался туда-сюда как маленький – туда-сюда, туда-сюда и снова туда.

Это несправедливо. Раз ты жив, ничего другого и не ожидаешь, но это просто ни в какие ворота. У Иньиго, отнюдь не мыслителя, родился замысел – он ведь настиг человека в черном? Иньиго, который боится зверей, и ползучек, и кусачек, пришел и привел Феззика на последний этаж Зверинца. Наплевал на осторожность, перешагнул собственные пределы, которые ему даже и не снились, не жалел сил. В этот знаменательный день он вновь встретился с Феззиком ради одной-единственной цели, дабы отыскать человека, что поможет отыскать способ, что поможет отомстить за мертвого Доминго, и вдруг пуфф – и ничего нету. Ничего больше нету. Надежда? Нету. Будущее? Нету. Все пружины его жизни. Нету. Изничтожено. Побито. Убито.

– Я – Иньиго Монтойя, сын Доминго Монтойи, и я так не согласен. – Он вскочил на ноги и помчался по подземной лестнице, успев только гаркнуть распоряжения: – Пошли быстрей. Возьми труп. – Он порылся в карманах, но после коньяка они опустели. – У тебя есть деньги, Феззик?

– Чуток есть. В Погромной дружине хорошо платят.

– Будем надеяться, нам хватит на чудо.

Когда в дверь халупы замолотили, Макс почти решил не открывать.

«Проваливайте», – едва не сказал он, потому что в последнее время к нему стучалась одна ребятня – посмеяться.

Да только час такой, что ребятне уже в постель пора – близилась полночь, – а кроме того, стучали громко, и выходил этакий туки-такт, как будто мозг велел кулаку: «Давай шевелись – уснул, что ли?»

Макс на узенькую щелочку приоткрыл дверь:

– Знать тебя не знаю.

– Ты Магический Макс? Который у короля служил? – спросил некто поджарый.

– Меня, к твоему сведению, уволили. И ты мне наступил на больную мозоль, спокойной ночи, в следующий раз манерам поучись. – И Макс закрыл дверь.

Туки-такт – туки-такткткт!

– Говорю же, проваливай, а то Погромную дружину позову.

– Я из Погромной дружины, – сообщил из-за двери другой голос, звучный бас, с которым неохота ссориться.

– Нам позарез нужно чудо, – сказал за дверью поджарый.

– Я на пенсии, – сказал Макс. – И вообще, на что я вам сдался? Меня уволил король. Не ровен час, убью, кого надо отчудить.

– Он и так мертвый, – сказал поджарый.

– Вон оно чего, – ответил Макс уже не без интереса. И снова на щелочку приоткрыл дверь. – С дохляками у меня порядок.

– Прошу тебя, – сказал поджарый.

– Заносите. Обещать ничего не обещаю, – поразмыслив, сказал Магический Макс.

Поджарый и другой, здоровенный, занесли третьего, крупного, и положили на пол. Макс потыкал труп пальцами.

– Бывают и поокоченелее, – отметил он.

– У нас есть деньги, – сказал поджарый.

– Ну и найдите себе гения какого. Чего вы со мной-то цацкаетесь? Меня король уволил.

Увольнение чуть не убило Макса. Первые два года он жалел, что не убило. От зубовного скрежета выпали зубы; в гневе он выдрал немногие верные клочья волос.

– Во Флорине не осталось других кудесников, – сказал поджарый.

– Ах вот оно что! И вы заявились ко мне? Один сказал: «Что будем делать с трупом?» А другой ему: «Была не была, пошли к этому кудеснику, которого король уволил», а первый небось ему: «Терять нечего; двум смертям не бывать», а тот ему на это…

– Ты был замечательный кудесник, – сказал поджарый. – Тебя политиканы подсидели.

– А вот оскорблений не надо. Какой я тебе замечательный? Я был великий – я и есть великий – на свете никогда не бывало – никогда, сынок, понял? – не бывало такого кудесника – я изобрел половину всех магических приемов, а меня уволили… – И он осекся. Он одряхлел, ослабел, пылкие речи изнуряли его.

– Господин, присядь, пожалуйста… – сказал поджарый.

– Ты меня не господинь, сынок, – ответил Магический Макс. В молодости он был крут, крутым и остался. – У меня дел по горло. Я как раз ведьму свою кормил – надо закончить.