Принцесса с дурной репутацией

– Об этом надо его самого спросить. Но лучше не лезь. Ты видела – у него глаза стали, как крыжовник?

– Зеленые?

– Круглые и кислючие! Когда у него делаются такие глаза, даже Фигаро принимается размышлять о том, на что станет жить без выходного пособия. Но ты заешь что? Ты все равно дай задание своему анапестону написать оставшиеся стихи. Пусть будут на всякий случай: на такой же бумаге, отцовским почерком… Даже еще можно, типа, варианты сгородить – черновики, типа…

– У тебя в речи опять появились слова-паразиты?

– Кстати, о паразитах. Давно мы с тобой не имели счастья лицезреть милейшего и прекраснейшего Себастьяно! Где же это он шляется? В каком углу замка милуется со своей туфелькой? Пойдем поищем. Все равно делать нечего, а моя природная злоба и коварство многих поколений герцогов Монтессори требуют выхода. Ни отравить тебе никого, ни прирезать в темном углу… Я слишком правильно живу, и это ужасно скучно…

И мы отправились блуждать по замку в поисках Себастьяно Монтаньи, дабы морально терзать его и калечить.

Как ни странно это прозвучит, но Себастьяно оказался в зале для рукоделий, среди многочисленных огромных станков, на которых были растянуты начатые гобелены.

Себастьяно сидел в нише высокого окна, похудевший и печальный, ни дать ни взять – герой романтической баллады. Свой бледный лик он обратил к пустынным просторам, расстилавшимся за окном. Просторы не обещали ничего хорошего – осень, чай, на исходе, так что едва хлопнула за нами дверь, мученик стеклянной туфельки воззрился на нас.

– Себастьянчик, – радостно помахала рукой я. – А это мы!

– О-о, – испустил обреченный вздох Себастьяно.

– А ты кого ждал? – Оливия уже раздула мехи своего кровного коварства. – Ты свою босоножку ждал? Романтическую возлюбленную? Чтобы туфлю ей вручить?

– Да, вместе со своим исстрадавшимся сердцем, – мрачно сказал Себастьяно. – А тут вы. Чего вам от меня надо, кровопускательницы?

– Мы соскучились по хорошему обществу, – сказала Оливия и уселась напротив окна. Я встала за ее спиной, изображая истинную компаньонку. К тому же я держала костыли Оливии. А то она часто стала их забывать и вскакивала с места безо всякой опоры, а при ее болезни это вредно. Совсем себя не бережет. – А покажи нам свою туфельку!

– Зачем? – нахмурился Себастьяно.

– Просто посмотреть. Интересно же. Форма жизни для нас неизвестная.

– Знаю я вас, чего вы хотите! – Себастьяно стиснул кулаки. – Вас святая юстиция подослала – это они все время следят за тем, как бы на Планете не появился кто-нибудь, кроме инсектоидов и людей! И животных! Они меня сразу в ереси обвинят и в колдовстве, а ничего такого нет! Сожгут на костре, а туфельку уничтожат! А она такая… такая… Она ведь все понимает, только по-нашему не говорит…

– А по-какому говорит? – немедленно встрепенулась Оливия, как гончая при звуке охотничьего рожка.

Себастьяно скрестил руки на груди и мрачно набычился, давая понять нам, что за туфельку стоять будет насмерть.

– Себастьянчик, ты дурак, извини, – сказала я. – Где святая юстиция и где мы? Да чтоб мы еще были стукачками! За одно такое обвинение тебя надо вызвать на дуэль и как следует натрепать по ушам! Разве ты не знаешь, что мы состоим в Сопротивлении?

– В каком Сопротивлении? – Себастьянчик разинул рот. Оливия, кажется, тоже. Странно, что ее до сих пор удивляют финты моей безграничной фантазии. Могла бы уже привыкнуть.

– В каком, в каком, – таинственно понизила голос я. – В каком сопротивляются.

– Ой, – тихо сказал Себастьяно и сделал большие глаза. – Ну вы, девчонки, даете…

– Да, – гордо сказала я. – Ты думаешь, этого священного Жука вместе со своими жужжащими приспешниками просто так взяло и ветром сдуло? Этот ветер не простой! Это ветер перемен, Себастьянчик! Впрочем, я даже не знаю, следует ли посвящать тебя в такие опасные дела… На нас-то уже пробы ставить негде, а ты существо нежное… Любовь у тебя, опять же…

– Я – потомственный кавальери! – напыжился Себастьяно. – И все, что вы доверите мне, умрет вместе со мной!

– Никому ничего не выболтаешь?

– Могила!

– Ну, слушай. У Сопротивления есть тайный знак – перечеркнутое изображение жука. Где увидишь, знай: там побывали наши.

– Наши! – кивнул Себастьяно.

– Еще есть пароль: «Смена всех!» – и отзыв: «Даешь молодежь!» Запомнил?

– Ага!

– Вот видишь, теперь ты с нами. Мы тебя как-нибудь познакомим с руководством. Кстати, знай: Фигаро – не тот, за кого себя выдает.

– Шпион святой юстиции?!

– Наоборот. Он – наша связь с Центром. Если у тебя есть сообщение в Центр, а нас с Оливией уже схватили и пытают, просто подойди к Фигаро и тихо ему скажи: «Примите сообщение». Он примет и передаст куда надо.

– Ух ты! Обалдеть! Ну, девчонки! Не соскучишься с вами! Ладно. Раз мы в одной лодке, так и быть…

И Себастьяно достал из-за пазухи стеклянную туфельку. Оказывается, за пазухой ценные вещи носят не только женщины.

– Вот она, моя хорошая, – ласково сказал Себастьяно. – Вы можете ее погладить, только нежно и осторожно. Тогда она станет какого-нибудь цвета и, может быть, даже заговорит…