Принцесса Трои

Мело смотрела с любопытством, Аминта с сочувствием, а Кинфия почти с восторгом.

– Оставьте меня в покое!

Мело и Аминта ушли, Кинфия только встала поудобнее.

– Твой брат сказал, что рано или поздно пастухи от тебя устанут.

– Какие пастухи?

Она ухмыльнулась.

– Хитрая девчонка. Я бы тоже так ответила.

– Что сказал Гелен? – Речь могла идти только об этом брате.

Ей не терпелось рассказать мне. Сначала все верили, что какая-то беда постигла меня на пути к священной роще или обратно. Отец собрал поисковый отряд, но Гелен встретил их на выходе из города. Он сказал, что видел, как я резвилась и предавалась любовным утехам с дюжиной пастухов и пастушек в полях между Троей и Идой, и предсказал, что в конце концов я вернусь домой.

Они поверили ему – поверили, что я стала бы причинять им такую боль и беспокойство без уважительной причины.

Я отказалась плакать, пока не останусь в одиночестве.

Кинфия добавила:

– Я наслаждаюсь твоим позором, Кассандра.

Майра, умница, зло гавкнула на нее.

– Уходи.

В этот раз она послушалась.

Но больше я не плакала. Я сидела с каменным лицом, одновременно злая и несчастная, в гневе из-за такого недоверия со стороны родителей.

Заглянув вперед на несколько лет, я увидела себя в годы войны, сидящую за ткацким станком. Между мной и другими станками оставалось пустое пространство отчуждения. Разговоры кружились вокруг, но я не была их частью. И все равно я высоко держала голову, и лицо мое оставалось спокойным.

Я решила стать этим невозмутимым созданием прямо сейчас.

Вытащив из сундука гребень, я взялась за свои спутавшиеся волосы. Майра устроилась спать рядом, на кровати.

Через несколько минут пришла мама и забрала у меня гребень, сама взявшись осторожно распутывать мои колтуны.

– Я всегда считала, что из всех детей меньше всего беспокойств нам с отцом принесешь именно ты.

– Не было никаких пастухов. – Как они могли поверить в подобное? – Я никогда не забуду твоей доброты ко мне и доброты отца. Позвольте мне рассказать вам, что произошло на самом деле. Пожалуйста!

– Гелен видел тебя. Зачем ему лгать?

Потому что он хочет, чтобы я потерпела неудачу, что бы я ни задумала.

– Ты знаешь, как он ведет себя с Деифобом.

– У него не было причин что-то придумывать, а у тебя они есть. – Она поцеловала меня в щеку. – Твоя участь незавидна. Родители не хотят, чтобы их сыновья женились на взбалмошных девушках. Они отозвали свои предложения.

Хорошо. Так у меня не будет мужа и детей, чтобы о них скорбеть.

После этого мы молчали. Когда она ушла, мои волосы были тщательно расчесаны и уложены в пучок, который удерживала мамина серебряная заколка в виде кузнечика.

Через несколько минут я подошла к своему ткацкому станку и приступила к работе. Вскоре я спросила Мело, как будет смотреться зеленый, который я хотела добавить внизу, в сочетании с бледно-желтым цветом основного полотна. Ей всегда было что сказать на этот счет.

Но девушка только покраснела. Было ли ей стыдно говорить со мной? Или она боялась, что тогда о ней тоже подумают дурное?

– Не знаю, – ответила она наконец.

Кинфия хихикнула.

Все разговоры в женской части дома звучали приглушенно, как будто все они должны были показать свое осуждение. К полудню я дрожала от ярости из-за несправедливости и превратности суждения. Я спросила маму, могу ли посетить священную рощу, ожидая отказа и думая, что все равно отправлюсь туда.

Но она разрешила.

– Ты можешь идти туда, куда обычно ходишь.

В глазах защипало.

– Пойдем со мной! И ты сама все увидишь.

Эвр был бы рад визиту еще одного почитателя. Он бы убедил ее в опасности, что несут Парис и Елена. Это была замечательная идея!

– Милая, я едва десять шагов могу пройти. Просто не проводи еще одну ночь вне дома.

Я попробовала другой подход.

– Могу взять с собой кузин. Они расскажут тебе, куда я ходила.

– Иди одна. Я не позволю тебе втянуть в подобное непотребство еще кого-то.

17

Эвр был рад видеть меня в священной роще и не сразу потребовал свои подношения. Он расхаживал взад-вперед, пока я рассказывала ему о том, что произошло во дворце.

– Разве царь с царицей не знают свою дочь?

Я рассмеялась.

– Но я же собиралась солгать им!

– Это героическое лукавство!

Мой защитник.

– Должен ли я сказать им, что никаких пастухов не было? Они поверят любому богу.

– Ты бы это сделал? – Я поставила корзинку на алтарь и улыбнулась ему.

– Я не смогу рассказать так красиво, как это сделала бы ты.

Мой герой. Глаза наполнились слезами.

– Я доставлю нас во дворец.

Я подошла к нему, но затем в сомнениях попятилась.

– Если ты расскажешь им, Гелен узнает, что у меня есть друг-бог.

– И хорошо. Это остановит его интриги.

Я покачала головой.

– Наоборот, это сделает его планы более изощренными, ведь он будет иметь тебя в виду.

Бог кивнул.

– Слишком опасно. Твои родители продолжат сердиться на тебя?

– Мама больше не сердится. Отец, вероятно, простит меня.

– Хорошо!

Но я все еще буду опозорена.

Бог залез в корзинку с подношениями и вытащил медовый пирог.

– М-м-м.

Я села на землю и стала ждать. Когда он закончил есть, я сказала: