Принцип домино. Покой

Какое-то время на поляне раздавался лишь звон металла, вонзаемого в грунт, и глухие удары сваливаемой в кучу земли.

– Эх, ё… Я за вами не успею, – Эванс глянула на бутылку и оценила степень опьянения.

– Ну, так ускорься, мышка. Ричард пил быстрее! – за считанные минуты Адам ушел в подтаявшую землю почти по колено. На глубине около трех футов он с размаху вонзил лопату в смерзшуюся почву и услышал звук удара обо что-то, содержавшее внутри пустоту. – Я на месте, Эванс, готовься, твой выход, – сообщил он. – Допивай и вперед!

Напоить Эванс уже не виделось бредом. Хоть и на трезвую голову она творила невесть что – беспокоиться за ее рассудок вполне разумно. Может так ей будет легче выполнить грязную работу. Основная часть сегодня лежала на ней. Адам лишь рабочая сила. Его передернуло от отвращения, пока он очищал от земли крышку закрытого деревянного ящика. «Она знает, что делает», – уверился он, стряхивая землю с потемневшего дерева. Адам никогда бы не сказал ей это прямо, а если бы кто-то услышал, то отрицал бы до последнего.

– Пижамная вечеринка в разгаре, иху! – с недобитой бутылкой в руке Эванс с разбегу приземлилась на ящик. – Давайте расчешем друг другу волосы и заплетем косички! – с нетрезвым бомотанием она опять приложилась к выпивке.

– Можешь начать с него, – Адам с силой воткнул лопату в откос вырытой ямы и указал на ящик кивком.

– Какие мы ранимые.

– Дай сюда, – Ларссон отнял бутылку и отпил несколько больших глотков. – Хватит паясничать и приступай к работе! – прикрикнул он.

– Тогда свалили нахрен отсюда и не действуйте мне на нервы, Ваше Высочество! – прошипела Эванс, доставая руками в резиновых перчатках небольшую монтировку из-за пояса и натягивая респиратор.

– Работай, – Адам вылез из ямы, пытаясь совладать с собой.

Не хватало еще сцепиться в самый ответственный момент. Прибей он ее на месте, труп придется оставить здесь – в чужой могиле. Лежавший в ней человек не стал бы возражать. Монтировка в ее руках взметнулась вверх. По ушам полоснуло скрежетом ржавых гвоздей, выдергиваемых из деревянного бруса. Выполнив свою часть Ларссону оставалось наблюдать за Эванс, допивая, что она не осилила, слушать скрежет металла о дерево и глухой стук по крышке ящика.

– Это отвратительно, – возвел он глаза к ночному небу, грозившему упасть на них. Благо, что дождь сегодня не разошелся сильнее обычного: сыпал мелкими раздражавшими каплями, шипевшими на остывающих углях. – Осталось немного, – обнадежил он себя и рассчитывал, что окажется достаточно выносливым и не вывернется наизнанку при виде тела.

Металл вгрызался в дерево, расщепляя на мелкие волокна. От звука гвоздей, трущихся о дерево, закладывало уши. Выкуренная половина пачки никак не помогла отбить обоняние. Запах разлагающейся плоти уже достиг носа и въедался в кожу. Даже выпитый виски не давал ей отключиться и подавить тошноту.

– Прости, Энд, ты хороший парень, прости меня, прости, ты отличный друг, – шептала она себе под нос, привязывая верёвки к крышке. – Прости, что не предупредила, – и не давала слезам пролиться. – Прости, что не уберегла тебя от них, от него… – тошнота подступала вместе с запахом гниющей плоти.

Виски бежал по венам вместе с гневом и страхом. Давно она не чувствовала ничего подобного. Сейчас она доставила из могилы не тело друга, а похороненные чувства. Воспоминания становились все ярче и отчетливее, застилая ее взгляд…

Вместо скрипа гвоздей в ушах остался только хруст стекла под ногами. Запах тлена сменили пары алкоголя, неудачно маскирующие запахи рвоты и крови. Крышка ящика превратилась в засаленный и протертый ковёр номера старой гостиницы. Эванс упала на колени, глубоко вдыхая чистый холодный воздух, но начала задыхаясь от сигаретного дыма, щипавшего глаза и светившегося в грязно-желтом свете лампочек номера гостиницы. Она стряхивала сырую землю с дерева, но видела перед собой только мутную дымку полиэтилена, которую она разрывала руками в медицинских перчатках.

– Прости, – Эванс прислонилась головой к крышке ящика, проклиная себя, что не уберегла тупого придурка и одновременно самого доброго и наивного человека, которого знала, от мясорубки фирмы Ларссон. – Прости, Эндрю, – сглотнула она и выпрямилась, бросая верёвки из могилы.

– Заскучали? – из ямы показалось перепачканное в саже лицо с расфокусированным взглядом.

– Не было времени, – Ларссон забирал протянутую верёвку, и Эванс вылезла из ямы с другой веревкой в руке. – На счёт три, – скомандовал он.

– Три! – Эванс потянула за свой конец.

Из ямы показалась крышка ящика. В свете головешек мелькнула серая тень, устремившаяся назад в импровизированную могилу. Раздался шорох пластиковых пакетов, и из ямы вылетели другие верёвки.

– Не спите! – поторопила она. – И поосторожнее там! Не дрова тащите, – Ларссон аккуратно потянулись за верёвки, слушая приближающийся шорох пластиковых пакетов.