Принцип неопределенности

– А в чем дело? – попытался я изобразить невинное непонимание. Конечно же, я это знал из общения с Реваном.

– Понимаешь, – кивнула мастер-джедай. – И понимаешь, что предлагаешь джедаям?

– Вполне, – не стал я отпираться.

– Джедаи годами медитируют, стараясь познать Силу. Ту, что не оставляет их в одиночестве и не противопоставляет окружающему миру, но соединяет его в целое. Ты же предлагаешь двигаться не к познанию, но от него. Вместо единения со всем окружающим, разрушать эту связь. Мы не отрицаем сознание, но сама идея собственной индивидуальности, возведённая в абсолют, противоречит нашему пути, – сказала Тари.

– О да, слияние индивидуального сознания как микрокосма, с космическим абсолютом, как макрокосмом – вот ваш идеал. И абсолютом этим выступает Сила, – сказал я с улыбкой, наблюдая как джедаи смотрят на меня со все нарастающей настороженностью. – И тогда наступит Просветление, состояние, выраженное в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами. Ясное осознание воли Великой Силы, более значимой, нежели наше пустотное сознание, цепляющееся за иллюзорное право управлять телом. Но прекращение всяких попыток строения концепций либо интерпретаций непосредственно переживаемой реальности – это вовсе не мой путь.

– Не думал, что ты знаком с основными идеями в познании Силы, – высказался Бранко.

– У вас в Кореллианском Ордене давно не в почете эта древняя философия… я знаю. Прочитал это в одной древней книжке за авторством некого Одан-Урра, но с тех пор ведь много воды утекло? Уже и не все вспомнят, кто это. Или помните?

– Такое ощущение, что ты все знаешь, – произнесла Тари. – Но тогда ты должен и понимать, что попытка думать так, как ты, извращенно и эгоцентрично, войдет в противоречие с годами выработанной дисциплиной ума.

– Всё теряет смысл, – добавил Бранко. – Не за что зацепиться.

– И всё будет низринуто в пучину безумия! – воскликнул я, указав направление для движения глубин души, и ненадолго замолк. Затем продолжил:

– Если только не найти своё «Я». Но не исходить же из некой посылки, которая не обязательно верна? – я приблизил кресло к джедаям настолько близко, насколько это было возможно. – Я не нуждаюсь в вашей гипотезе понимания Силы.

– А мы нуждаемся, – дипломатично сказал Бранко.

– Я это отлично понимаю, – сказал я, сложив руки, – но я подписался на то, что попытаюсь обучить вас этим «противоестественным» техникам. И если вы потерпите неудачу на этом пути – меня это волновать не будет. А пока позвольте блистать мне своей слепотой.

Откланявшись, я активировал рундук и вылетел в медпункт: меня попросили ещё раз зайти туда.

На этот раз меня осмотрел какой-то экзот, причмокивая длинным языком в необыкновенно вытянутой пасти. Рептильные сплющенные зрачки долго изучали мои ранения. Он ещё раз попытался воздействовать на меня исцелением, но, как выразился этот инопланетный джедай, результат его усилий был неожиданно скромным. Заявив о том, что состояние по крайней мере пока не ухудшается и не ухудшится в ближайшее время, он отпустил меня на свободу.

Отпущенный на свободу, я добрался до предоставленного мне номера в жилом секторе Храма. Разувшись и заприметив ближайшую горизонтальную поверхность, тут же рухнул на неё.

И кто тянул меня за язык?! Но ведь иначе не объяснишь? Нет, не объяснишь. И нога еще…

Требовалась интеллектуальная терапия. И судя по всему, нашла коса на камень – исцеление Силой не хотело работать на мне.

За помощью я обратился к Ревану – одному из немногих людей, возможно и вовсе единственному из моих знакомых, который знал и понимал, кто я. Нет, не о моём «возникновении» в этом мире звездных дорог, но в том, что составляет мой пустотный modus operandi.

Этот безмерно странный даже по меркам своего Ордена джедай был единственным в этой галактике, с кем я мог и говорил не стесняясь. Ему я излагал мысли в том грубом первозданном виде, в котором они и обретались в моей голове. Без самоцензуры, не смягчая слов и не опасаясь задеть кого-то или вызывать непонимания. Надо отдать ему должное – он воспринимал их как должное, хотя мы и расходились по многим вопросам. Но вопросам не более важным, чем любимые цвета или предпочитаемый вкус мороженного. Например, имея одинаковые представления о ценности человеческой жизни, мы делали диаметрально противоположенные из этого выводы. Я из её абсурдности делал вывод, что чужая жизнь ничего для меня не значит, поскольку существует лишь в контексте моей. Со всеми вытекающими последствиями.

Реван же не ставил свою жизнь выше жизней окружающих – впрочем, как и все прочие настоящие джедаи. Незамысловатая максима которых ставила служение Силе превыше собственной жизни или смерти – неважно. Он не придавал поэтому своей жизни какой-то невероятной ценности, поскольку считал себя объективно ничем не более важным или не значимым чем любой другой разумный. Учитывая как данность некий реальный для всех мир, который безмерно важнее, чем он сам.