Принцип неопределенности

Кончив речь, я припал к военного образца фляжке, смочив пересохшее горло чистой водой. По карманам я рассовывал не только карты и кредитные чипы.

– Крепкие слова, злые, и, казалось бы, обоснованные, – всё так же сквозь насмешливую улыбку сказал Бода. – И где те арканианцы или хатты? Или иные любители математики? Много ты их видишь в Галактике? Они её заселили? Почему наш канцлер не арканианец, а сами они не преобладающая в Галактике сила? Скажешь, что они получили гиперпривод не самыми первыми? Это не оправдание – Галактика большая, а границы её постоянно раздвигаются. Хатты? У них было больше времени, чем у людей. Кроме того, их цивилизация не самодостаточна без порабощенных видов, они уже слились в сложную паразитическую, а местами и симбиотическую систему. Нельзя говорить о хаттах и забывать об их рабах, а они, я уверен, не разделяют твои убеждения.

Всё потому, что развивается не человек, он смертен – развивается общество как среда, а в нём для этого всего должно быть в меру. И рационального, и нет. То, что делает наше общество таким, какое оно есть – ничто, всего лишь жалкая «человечность», раз ты о ней столь невысокого мнения. Все стремления, амбиции человека, желания уже в корне своём иррациональны – что ты скажешь об этом?

– Их не возможно оценить по любой абсолютной шкале, тем более я отказываюсь это делать, если это не касается меня самого. Но я могу соразмерить поступки с желаниями и так дать оценку разумности поведения в достижении намеченной цели, – ответил я.

– Можешь? Сомневаюсь, – покачал головой джедай. – А если сами цели, например, религиозные? Как ты оценишь, насколько хорошо способствуют те или иные молитвы и ритуалы лучшей реинкарнации души? – Бода, казалось, развеселился.

– Спор о ценностях? Если человек поражен заразным обсессивно-компульсивным расстройством – религией, то следует ему помочь избавиться от этих заблуждений. И уж тем более не следует даже позволять их подавать как нечто допустимое и терпимое. Невозможно не порицать добровольное невежество.

– Это расстройство придает многим цель в жизни, – ответствовал мастер, – примиряет их с миром. Спасает от саморазрушения. Сохраняет душевное равновесие.

– Иллюзия, – отмахнулся я.

– У всех у нас свои убеждения. И свои психические расстройства, едва заметные или бросающиеся в глаза отклонения. Это нормально. Вот ты. Рассматриваешь одного человека, словно он болтается в космическом вакууме. Он же всегда - часть всего общества, так устроен мир. Если что-то не нравится в нём, возможно проблема в тебе? Мир в порядке, он устроен так, как ему надо. Ты не пытаешься подумать о том, что с тобой что-то не так – нет, ты уверен, что что-то не так со всеми окружающими. Задумайся об этом.

Мы, джедаи, принимаем мир таким, какой он есть. Не пытаемся навязать ему свои убеждения о том, какие именно из череды иррациональных убеждений лучше. Или «эффективнее», как ты говоришь, подменяя этим словом своё одобрение. Мы наблюдаем. Слушаем Силу. Не вмешиваемся. Но до тех пор, пока одни разумные не начинают навязывать свои представления другим силой.

– Во всём можно найти насилие, – вздохнул я.

– Можно во всём найти что угодно. Если целенаправленно искать, впадая в крайности. – отметил Бода. – Ты же сам говорил про нехватку данных для принятия решений? Так их всегда не хватает, кроме того, любое решение всегда принимается под действием эмоций. Даже джедай, сколь бы он ни опирался на Силу, не может полностью изменить свою натуру, хотя если он её хорошо понимает – уже хорошо.

– Но это не повод таскать костыли морали – они нужны только тому, кто настолько неразумен, что руководствуется не разумом, а набором догм, – заметил я.

– Что будет, если я лишу тебя опоры? – Бода Силой притянул мою трость и взмахом руки отключил репульсорное кресло подо мной, и я тут же с грохотом приземлился на пол, лишившись подвижности. Я не стал злиться на джедая, развалившись на стоящей прямо на полу ставшей мгновенно неудобной «чашке». Сделать попытку встать на ноги я даже не рискнул.

– На что ты станешь опираться? – спросил меня джедай. – Это ведь тоже твои решения и желания, и их источник тоже ты, и хорошо бы находиться в гармонии с ними, не отрицая своей телесной части. Вот это действительно самообман – отрицать самого себя!

Разумным нужны эти костыли. Потому что это не костыли вовсе, а ноги. Да… мир несовершенен: каждый раз, когда оказываешься в незнакомой ситуации, нет ни возможности, ни времени, чтобы выяснять последствия как заправская прогностическая система, вооруженная знанием закономерностей и тысячелетней статистики. И даже она постоянно ошибается.

И чем меньше времени на решение, тем безусловнее опора на природные стремления, тем всё сильнее выбор обуславливается биологией и всё меньше разумом. Ведь мы не дроиды, и, думается мне, это неплохо.