Принцип неопределенности

– Всё можно использовать как оружие – значит, всё и нужно рассматривать как оружие. Вернее, как инструмент воздействия, ведь оружие – только один из инструментов принуждения. Продолжение и проводник чужой воли. И ничто не может точнее отражать эту мысль, зримее проецировать волю, чем отточенный клинок меча. Или посох жреца. Хитрый оскал политики, скрытый за слащавыми, приторными улыбочками; интриги и коррупция, шантаж и тёмные финансовые схемы могут быть куда эффективнее – для своих целей, но они решают не все задачи. Они, рано или поздно, облачатся в броню нацеленного в сердце чужого строя огромного линкора, сверкающего в короне туболазеров как новорождённая звезда… Или то будет световой меч.

– Световой меч – больше, чем оружие, – возразил Бода.

– О да! Именно, что больше. Сосредоточение Силы джедая, его путеводная звезда и мистический жезл мага, точка приложения его Силы. Оружие не столько механическое, сколько метафизическое.

– Ты сам так решил?

– У меня было достаточно времени, чтобы понять это.

– На это у тебя нашлось время. Но ты так и не понял, что мир стремится к миру.

– Это именно так называется война при помощи законов и денег, а то и шоковых дубинок? Война при помощи частной собственности и перераспределения доходов, порабощение под видом создания новых рабочих мест? Удержание в покорности при помощи налогов и банковского процента?

– Разумные договариваются. Ко всеобщему благу и процветанию.

– Чтобы не применять насилие, – кивнул я. – Но их никто и никогда не услышит и не послушается, если они не будут готовы его применить или не будут о нём регулярно напоминать, – ответил я. – Договаривается ли землекоп с червями, чьи примитивные тела наполняют слои почвы? Строитель с микробами? Дезинсектор с паразитами? Нет! Никогда. Потому что они не могут никак ему навредить. Договор же всегда зиждется на скрытой угрозе, санкциях за невыполнение. А законов без прописанных мер наказания вообще не существует. Иначе это и не закон вовсе, а благое пожелание.

– Неужели разумные не готовы соблюдать законы договора, поскольку это честно и справедливо? Поскольку стремятся жить в лучшем мире? – вдруг резко ответил Бода. – Первичен посыл к миру, а насилие – искажение, тёмная его сторона. Неужели ты не ощущаешь это в Силе? Разве только обещание возмездия за отступление от достойного поведения – единственная его причина? Неужели нет в людях внутренне присущего стремления к добру? В каком же бедном мире ты живешь! – с казалось бы искренним сочувствием сказал Бода. Но распознать его истинных мотивов я не мог.

– Конечно, кажется, что можно избежать насилия… можно даже уверить самого себя в том, дело решили тем, что зовут «миром». Что насилие тут ни при чём, – я оскалился. – Если не задумываться о том, откуда взялись те или иные наши устремления и убеждения, то можно беспечно витать в такой блаженной иллюзии.

Итак, откуда взялась подобная убеждённость? Что следует поддерживать друг друга, стремиться к взаимопомощи? Не миллионы ли лет тех, кто не был склонен соблюдать эти заповеди, выбрасывали из сообщества приматов на холод, где такая особь неизбежно если не мгновенно погибала, то точно не оставляла потомков? Мириады костей были сломаны, чтобы развить разум, как способ избегнуть насилия, и, как правило, насилие попиралось путём обмана или военного же союза.

Гены тех, кто не мог приспособиться к новой парадигме, не продолжали себя в будущие поколения. Естественный отбор научил нас не принимать во внимание возможное насилие как нечто само собой разумеющееся, что и определило нас как социальных животных, склонных сперва пытаться договориться… правда не с соседней стаей. Хе-хе! Даже эмпатия… или совесть, этот неряшливый навигатор, ведущий нас по жизни по древним, не всегда отвечающим реальности картам, возникли ради того, чтобы заранее предотвращать социально неодобряемые, а значит наказуемые поступки.

И вы поклоняетесь этим устаревшим механизмам? Устаревшими в тот миг, когда мы стали понимать, как они работают?

– «Механизмы» эти, как ты назвал, лучшее, что есть в человеке, они работают.

– Работают. Но неэффективно, подчинённые законам эволюции, они, направляют развитие общества, словно смердящая канава помои – течение отбросов по ней так же естественно и подчинено силе гравитации. Но стоит ли ей поклоняться? Понимание предмета лишает его статуса культового объекта.

Познавая, мы можем… и создаём более эффективные устройства, подчиняя себе мир, меняя и его, и себя, насколько это возможно. Отказ от изменений – равносилен гниению в болоте. Даже если это болото устоявшихся норм и традиций.

– Ты нигилист, – устало кивнул Бода. – Что не верит ни в дурное, ни в хорошее, не считает ничто ни прекрасным, ни безобразным. Вернее, даже верит, что их нет.

– Я предпочитаю зваться скептиком, – ответил я. – А доказывают не отсутствие, а наличие... Верить в отсутствие? Нет, что вы! Я просто не имею доказательств их существования как объективных феноменов.