Принцип неопределенности

– Но выйдя за пределы добра и зла, разучившись разделять Тьму и Свет, нельзя создать ничего хорошего. Ты стоишь на дороге саморазрушения, ты – проводник самого худшего из зол! Чуждого нашему миру, бесчувственного.

– Неужели? – нахмурился я, давая Боде новый повод для концептуального конфликта. – Я лишь желаю всколыхнуть это болото.

– Тот мир, на который ты привез оружие. Помнишь его?

– Помню, – кивнул я, хотя так и не удосужился узнать у местных самоназвании «их» планеты. – Только не оружие, а технологии. Возможности и, отмечу, самого широчайшего профиля... Кстати, что там произошло за прошедшее время? К сожалению, новости с этой планеты до меня не доходили.

– А что, по-твоему, должно было произойти? Если, конечно, не задумываться о безответственности твоего поступка. Вмешиваться в происходящее, даже не задумываясь о возможных последствиях… – Бода укоризненно покачал головой.

– Я выскажу предположение. Но прежде скажу, что именно незнание последствий и есть повод для действия.

Первое: мне известен набор технологий, уже доступный тем воинственным существам. И, зная список переданного им, первым же делом они решили ряд тяжелых, доселе энергозатратных задач. Разделение изотопов. Упростили инициацию и поддержание условий, необходимых для осуществления термоядерного синтеза.

Кроме того, они быстро освоили производство высококалорийного топлива для ракет, что должно было поднять массу, забрасываемую баллистическими ракетами, на порядок-другой. Даже позволило бы сделать их носимыми, как противотанковые… Но, учитывая несовершенную тепловую защиту и иные причины вкупе с их уровнем технологий – весом так с тонну.

В итоге, они должны были начать выпускать ракеты с термоядерными зарядами, не требующими «девятого» плутония, а только лишь дешевый «пятый» уран, словно вегетарианские сосиски. Даже мяса - и то не надо! Плутония, то бишь.

– Почему ты так думаешь?

– Я бы так сам и сделал, – развёл я руками, – но воспользовался бы этой возможностью для целей, отличных от войны.

– Они так и сделали. Освоили, так сказать, технологии, – пробурчал Бода.

– А что соседи? – напомнил я про этих короткошеих существ. – У них там далеко не одно государство на шарике.

– Не дожидаясь того, когда их сосед получит подавляющее превосходство в оружии, они атаковали первыми. Всем, что у них было. И получили, естественно, ответный удар. Случилась термоядерная планетарная война.

– Сколько всего израсходовали боеголовок? – я едва не привстал с кресла.

– Около двухсот тысяч, – нехотя ответил Бода.

– Ясно, – кивнул я, прикинув последствия. Не так много: никакой «ядерной зимы» не будет, разумный вид, скорее всего, выживет, но цивилизация будет отброшена в железный век. Жаль – оружие недостаточно эффективное.

– И всё? Это всё, что ты скажешь по этому поводу? – холодно бросил Бода. Не будь он джедаем, он верно, уже вскочил бы с места. Или даже схватился за меч. Меня же это только раззадорило. Но скопившаяся ярость получит свой выход, пусть и позже. И поэтому русло для неё надо проложить заранее.

– А что я ещё должен сказать? Они могли просчитать результат подобных милитаристских действий заранее, поступиться принципами или своей нелепой гордостью, собственничеством, приглушить жадность и прочие иррациональные чувства и пойти договариваться.

– Договариваться? И от кого я это слышу? – спросил меня Бода.

– От меня. Это наглядный пример того, что никакие принципы, мораль, понятия о хорошем и плохом, а то и о «объективно верном в любых условиях» поведении не стоят и самого дохленького кванта энергии, – я, размяв ноги, встал и продолжил, аритмично стуча тростью:

– Была ситуация, были вводные, было известно возможное развитие событий. Каждый мог поставить себе цели – скажем, развития и прогресса, и, принимая в расчет вооружения друг друга, найти некое оптимальной решение. Исходя из своей выгоды, не оглядываясь на врага, не давая ему управлять своей судьбой. Те, кто получили полный пакет технологий, должны были поступиться частью своих инопланетных даров ради своего будущего. Нет смысла бороться за один жалкий шарик, когда можно, наконец, выйти в космос!

– Но у них могли быть и иные ценности, – возразил Бода. – Они, знаешь ли, не могли поступиться своей честью. Для них лучше погибнуть самому, чем дать стакан воды врагу.

– Честь? Честью!? – закричал я. – Значит, это был их выбор, раз следование их «ценностям» привело к подобным последствиям. Всем же лучше, Галактика сможет вздохнуть свободно. Ещё одни высокопримативные[1] существа, чьё поведение определяется рассудочными импульсами, дающими безосновательную и недоказуемую веру, что тот или иной образ действий "правилен" или "неправилен", не выйдут в космос.

– Ты рассматриваешь это как благо? – прямо спросил меня Бода.

– Как благо для себя и как благо для всех действительно разумных, – кивнул я, – которые почти всегда могут договориться. А что их народ? Пошел на поводу правителей? Счёл их сумасшедшие интересы важнее своих собственных? Они что, рабы?

– Это их путь.