Природа боится пустоты

У многих других — негреческих — культур часто имелись представления о некоем ином мире, но никакая другая цивилизация не была так озабочена рациональным выстраиванием отношений между многочисленными принципиально различными уровнями реальности. Платон создал целый философский язык для того, чтобы рассуждать об этом, и дальнейшее развитие западной мысли пошло по пути установления порядка различных звеньев цепи бытия: единого и многого, истины и лжи, тождественного и иного. Для решения данной проблемы создавались различные познавательные средства, одним из которых (хоть и появившимся весьма поздно, когда были перебраны практически все иные варианты) оказалась современная наука.

Таким образом, представление о ступенях или уровнях бытия являлось исходной интуитивной концепцией для всех последователей Платона, влияние идей которого, напомним, было колоссальным. Во многом эту концепцию полностью перенял и Аристотель, организовавший крупные разделы живого мирам в цепь по мере совершенства их организации, а также выделивший растительную (питающую), животную (чувствующую) и человеческую (разумную) души. Учение о лестнице таксонов и душ оставалась чрезвычайно распространенной вплоть до XVIII века, позволяя конструировать спекулятивные морфологические системы.

Разница между Платоном и Аристотелем для людей прошлого. Метод познания

Если исходить из описанных выше позиций (а не из современных нам взглядов на мир), окажется весьма непросто указать на принципиальные отличия взглядов Платона и его ученика Аристотеля, хотя, разумеется, в любом серьезном философском труде этому аспекту будет уделено немало места. На самом деле разница действительно велика, и с некоторых точек зрения — принципиальна, однако в самых общих чертах можно утверждать, что ее нет вовсе. Это считалось общим местом даже в средние века. Аристотелизм является просто упорядоченным, систематизированным и, что важно, логически развитым платонизмом. Конечно, сильно упрощая, можно указать на то, что для Платона наибольшей реальностью обладали самые высокие уровни бытия — идеи, — а по мере движения вниз к миру индивидуальных вещей, всё становилось призрачно и иллюзорно. У Аристотеля же, напротив, все идеи (формы) воплощены в конкретных материальных вещах, хотя иерархия выстраивается сходным образом вверх вплоть до Перводвигателя. Иными словами: Платон помещал истинную Реальность на верхнюю ступень лестницы бытия, а Аристотель — на нижнюю (тут сразу нужно оговориться, что с современной материалистической точки зрения реальные вещи Аристотеля были по сути идеальными). Для Аристотеля кошачесть исчезнет, если на Земле не останется ни одной кошки, тогда как у Платона кошачесть существует вечно и не зависит от наличия на планете хоть одного представителя данного вида. По крайней мере, такое понимание восходит к Порфирию, который говорил, что у Платона роды и виды существуют независимо от тел. Таким образом, различие Платона и Аристотеля основывается на вопросе, который сегодня звучит так: существует ли система таксономических категорий без экземпляров, или она возникает лишь в связи с экземплярами. На данном различии акцентировали внимание еще в древности, хотя очень может быть, что обоим упомянутым философам этот момент не казался настолько значащим, как его стали воспринимать впоследствии. Разумеется, все сказанное является лишь одним из возможных взглядов на проблему (безусловно, достаточно узким), но сейчас мы пытаемся разобраться лишь в том, каким образом осуществлялось познание объективного мира и не углубляемся непосредственно в метафизику.

Самое важное, а, возможно, и единственное значимое для наших целей, отличие платонизма от аристотелизма заключается в том, как рассуждал Аристотель. Он оказывался признавать редуцируемую сложность структуры мира. Любое изменение вещи совершается строго в соответствии с ее природой (физикой) и является актуализацией ее потенции. Причем любое развитие объекта не составляется как сумма актуализации его отдельных частей, но — актуализацией общей формы. Поскольку потенция формы не сводится к сумме потенций отдельных частей, то ее нельзя вывести или объяснить исходя из каких-либо общих принципов, но можно постичь лишь эмпирически. Хотя, полностью отойти от первопринципов Аристотель все же не смог и выделил целых три их них. Во-первых, существуют элементарные начала (силы) такие как тепло и холод или сухость и влажность; во-вторых, природа всегда выбирает лучшее из возможного (то сеть действует телеологически, заранее понимая, куда стремится); а, в-третьих, к началу рассуждения следует походить, давая определения. Вполне ясно, что эти тезисы в любом случае способны выступать лишь подсказками и ориентирами, но не могут привести к новым выводам без привлечения дополнительных данных из опыта.