Природа советской власти. Экологическая история Арктики

Тем временем Крепс выступил с проектом организации природного заповедника, который должен был помочь восстановить сокращающуюся популяцию диких северных оленей458. Вместе с Федором Архиповым, саамским охотником, который умел различать дикого и домашнего оленя на расстоянии, Крепс в 1929 году организовал учет популяции оленей, который показал, что только 99 диких оленей осталось в западной части Кольского полуострова459. Поскольку существовавшие запреты на охоту невозможно было обеспечить охраной, «единственной действительной мерой для охраны дикого оленя» было создание ограниченной территории примерно в 200 тысяч гектаров, на которой была бы запрещена любая хозяйственная активность. Заповедник имел «целью не только охрану какого-либо одного животного, но и сохранение в естественной неприкосновенности целого географического ландшафта». Чтобы доказать важность такого заповедника, Крепс ссылался как на его научную ценность, так и на его значение в будущем и для охоты, и для развития оленеводства460. Советские власти поддержали проект, и 17 января 1930 года Лапландский заповедник был официально открыт461.

Но и мечты об экономическом развитии оленеводства, и усилия по сохранению дикого оленя не привлекали внимания к этому животному так, как это делала советская национальная политика. Как постколониальная и, по ее собственному признанию, не вполне имперская империя, СССР был помешан на национальном строительстве как способе практической реализации социализма. На Севере он стремился сделать обитателей тундры и их экосистемы достаточно понятными, «хорошо очерченными», поддерживая отдельные этнические группы и связанных с ними животных на определенных территориях. Эта попытка критически зависела от получения экологической и этнографической информации, основанной как на практическом опыте, так и на обобщающих теориях.

Исторические исследования, посвященные национальному вопросу, показывают, насколько важны были советские обязательства, поддерживающие самоопределение народов, в частности с точки зрения опоры на территориальные единицы, призванные сделать население национальным по форме, но социалистическим по содержанию. Это объясняло веру управленцев в то, что поощрение этнической самобытности было временной, но исторически обоснованной мерой, направленной на культурное и экономическое развитие страны. Особые возможности для членов групп национальных меньшинств сосуществовали наряду с репрессиями по отношению к слишком откровенному подчеркиванию национальности. Некоторые ученые рассматривают эти меры как последовательную политику, разработанную и осуществленную советскими институциями, в то время как другие указывают на то, как производство знаний сформировало реакцию большевиков на их имперское господство462. Как государственные институты, так и этнографическое знание играли взаимосвязанные и определяющие роли в судьбе кольского оленя.

Советское государство поместило саамов, так же как ненцев и еще двадцать одну этническую группу, в категорию «малые народы Севера». Это определение означало, что они были поставлены на низшую ступень эволюционной шкалы национальных меньшинств. Оно также объединяло их более тесно с сообществами охотников и собирателей, чем с кочевыми пасторалистами. Реформаторы предлагали программы, направленные на то, чтобы помочь этим группам быстро преодолеть предполагаемую крайнюю отсталость, с тем чтобы они могли быть полностью инкорпорированы в современное социалистическое государство. Как писал Анатолий Скачко, глава Комитета Севера при ЦИК (официально Комитет содействия народностям северных окраин при Президиуме ВЦИК), «малым народам Севера, чтобы сравняться с передовыми нациями СССР, предстоит в эти десять лет пройти тот процесс развития, который русский народ проходил тысячу лет, ибо Киевская Русь тысячу лет тому назад уже стояла на более высокой ступени культуры, нежели малые народы Севера в настоящий момент»463.

Ни русские поморы, ни коми не были включены в категорию малых народов Севера; их не рассматривали как коренное население Кольского полуострова. В отличие от имперского периода, когда поморы были в центре споров о путях развития Севера, в советский период им не было оказано существенной поддержки по этническому признаку. Более того, государство оказывало поддержку промышленному рыболовству, которое и ранее угрожало традиционным рыболовным практикам поморов464. Коми, хотя и были коренной группой на Севере и занимались оленеводством, имели статус близкий к другим более крупным национальностям. В результате административных преобразований 1920–1930‐х годов была создана сначала Автономная область Коми (1921), а позже Коми Автономная Советская Социалистическая Республика (1936). Имея свою территорию и более высокий статус среди советских национальностей, кольские коми получали меньше институциональной поддержки и даже интереса со стороны этнографов465.