Природа советской власти. Экологическая история Арктики

Масштабная сельскохозяйственная реформа столкнулась с этнической политикой в тундре. Начиная с конца 1920‐х годов советское руководство настаивало на коллективизации оленеводческого пасторализма. Какой бы спорной, запутанной и жестокой ни была коллективизация, эта политика преуспела в том, чтобы сделать оленеводческую экономику более понятной и управляемой для государства в качестве сельскохозяйственной деятельности. В этом смысле коллективизация позволила распространить государственный контроль на самые отдаленные уголки, а также сконцентрировать средства к существованию в сельской местности преимущественно в форме одного вида млекопитающего.

В первую очередь коллективизация была программой, ориентированной на установление централизованного контроля над производством продуктов питания. В большинстве случаев она включала реорганизацию крестьянских хозяйств, занимавшихся выращиванием сельскохозяйственных культур и животноводством, ради улучшения возможностей государства по приобретению зерна и придания социалистического окраса крестьянству. Как видно на примере спецпоселенцев в Хибинах, классовая война против зажиточных крестьян (раскулачивание) была неотъемлемой частью коллективизации и завершилась экспроприацией земель, собственности и скота в пользу коллективных государственных хозяйств. Хотя в теории крестьяне из бедных и средних слоев населения должны были добровольно создавать колхозы или вступать в них, на практике многие из них были принуждены к этому партийными активистами476. Вместо того чтобы поддержать сельскую экономику, коллективизация нарушила производство зерна на ближайшую перспективу и вызвала широкое недовольство среди крестьянства. Однако заложенная коллективизацией институциональная структура в дальнейшем стала моделью советского сельского хозяйства.

Чтобы провести коллективизацию на Кольском полуострове, государственные руководители и консультировавшие их специалисты поставили в план астрономическое увеличение масштабов оленеводства. Согласно этим планам, олени должны были использоваться для производства мяса, молока и шкур с целью накопления капитала, а не просто для обеспечения продовольствием и одеждой местного населения. Повышение показателей производства мяса требовало увеличения количества оленей и больших размеров стад. Некоторые «реформаторы» хвастались, что запасы лишайников в Мурманском регионе могли прокормить до 300 тысяч оленей, и даже Алымов соглашался, что «многочисленность малооленных хозяйств» сдерживала темпы роста домашнего оленеводства477. Чтобы достичь десятикратного увеличения продуктивности кольского оленеводства, первоначальный план коллективизации предполагал объединение к 1933 году 91% хозяйств в 14 колхозов и организацию одного совхоза478. Первые планы по организации совхоза предполагали, что в нем будет 50 тысяч оленей, что соответствовало численности всех особей на полуострове в это время479.

Государство также старалось контролировать передвижение оленеводов и оленей. Один исследователь оленеводства выражал распространенное советское пожелание превратить кочевые народы в оседлых животноводов, чья профессия, в отличие от образа жизни, требовала бы некоторых сезонных перемещений: «Мы считаем, что наиболее прогрессивной и соответствующей интересам социалистической реконструкции оленеводческого хозяйства является система круглогодовой стационарной пастьбы, при условии увеличения размеров стада и организации постоянного окарауливания их»480. И хотя руководители признавали, что оленям необходимо кочевать во время выпаса, они хотели использовать коллективизацию для ограничения мобильности и переселить общины коренных жителей Севера, чтобы ими легче было управлять.