Присягнувшая Черепу

Синн. Ханг Лок. Кем Анх.

Я не слышала этих имен с детства, да и тогда их произносили лишь шепотом. Однажды приятель показал мне запретные образы, хранившиеся в его семье: залез в дом через тростниковую крышу и вытащил три глиняные фигурки: две мужские и женскую – голые мускулистые тела, члены в половину длины рук, тугие выпуклые ягодицы, широкие плечи, расставленные в готовности ноги. Имя того мальчишки я забыла, зато помнила имена, названные им. Его голос дрожал, дрожала и рука, которой он поочередно указывал на фигурки. Синн – цвета крови, тонкий как хлыст; Ханг Лок больше и темнее. Кем Анх, богиня, крупнее остальных, руки врастопырку, глаза – колотые раны, будто кто-то ковырнул влажную глину острием ножа.

Имена по самой своей природе не привязаны к миру. Века уносят их звуки вдаль, делают невнятными, забывается породивший их язык. Они властны над реальными предметами лишь постольку, поскольку мы наделяем их этой властью. И так легко забыть, что имена когда-то были словами – самыми обыкновенными словами. Как вот эти, означавшие на языке Домбанга змею, черную бурю и смерть на реке.

Древние боги моего города жестокостью, близостью к людям и алчностью превосходили светлую и непостижимую аннурскую богиню.

Но и таких империя могла бы стерпеть. Сияние Аннура отчасти объяснялось терпимостью его императоров к чужим верованиям. Царствующий род Малкенианов, разумеется, поклонялся Интарре, но в столице нашлось место для сотен и тысяч храмов и божеств; рука об руку с владычицей света на столичных улицах и площадях высились старые и молодые боги. Купец на восходе бормотал благодарность Интарре, на домашнем алтаре оставлял дар Хекету – миску риса и полоску мяса, а к вечеру заходил помолиться за беременную дочь в храм Бедисы. В тихих закоулках империи выживали даже самые захудалые культы, тысячи лет назад опровергнутые свидетельствами самих богов. Малкенианы не желали давать завоеванным народам предлога восстать из-за такой малости, как оскорбление веры. И только в Домбанге начищенный до блеска сапог империи наступил на горло старым верованиям.

Причиной послужила природа домбангских богов. Каменные духи Анказа и мифические рыболюди Разбитой бухты не вставали на пути аннурской власти, между тем наши боги были и кровожадны, и ревнивы. Их породили не небесные сферы, а сама дельта. В их жилах текла вода, тела были вылеплены из ила, их голос гремел в грохоте летних гроз. Их договор с городом был прост и жесток: жертвуйте, и получите защиту. Отдавайте нам молодых, сильных и красивых, и мы сокрушим всякого, кто выступит против вас.

Честная сделка, только она давно провалилась в отхожую дыру. Аннурские легионы шли на штурм Домбанга, и ни одно божество не восстало из вод, чтобы их отвратить. Армия взяла город, перерезала вождей зеленых рубашек, снесла главные храмы – без малейшей помехи со стороны богов. Нашелся человек, объявивший себя Ханг Локом. Обмазавшись грязью, он с голыми руками бросился на аннурский гарнизон. Солдаты схватили его, оскопили и обезглавили перед статуей Гока Ми, а тело сбросили в канал. Неделю спустя какая-то женщина назвалась Кем Анх и в сильную бурю вышла на Северный мыс, призывая воды дельты подняться и смыть захватчиков. Воды поднялись, как всегда поднимались в шторм, и снова отступили. Приземленные, деловитые, бесчувственные аннурцы ее тоже обезглавили и сбросили в канал. Больше богоявлений не случалось.

Многие увидели в победе Аннура свидетельство того, что богов Домбанга никогда не существовало. Им не нашлось места в великом пантеоне, основанном во времена войн с кшештрим, когда младшие боги в человеческом облике ходили по земле. Торговцы из дальних стран веками высмеивали местные суеверия. И когда боги нас не спасли, для многих это стало доказательством, что они вовсе не боги, а просто раскрашенные куклы, напоминающие об опасностях – потопах, змеях, бурях – тех мест, которые наши предки избрали своим домом.