Присягнувшая Черепу

Как мотылек, бездумно летящий на пламя свечи, я шагнула внутрь.

Первыми я увидела мечи – два клинка по сторонам прохода, начинавшегося сразу за дверью. Рукояти терялись в мраморном подножии, а направленные в сводчатый потолок острия поднимались до пояса. У клинков стояли служители храма в красных одеяниях и с лоскутами белого шелка в руках. Темные полоски на шелке я сперва приняла за чернильный узор, и только когда глаза привыкли к темноте, узнала кровь.

– Добро пожаловать, сестра, – прошептала стоявшая ближе ко мне молодая худая женщина, чем-то похожая на голенастых птиц дельты.

Она, не поднимая глаз, указала на меч рядом с собой:

– Богиня мучит…

Женщина замолчала, явно ожидая отклика. Понять, что от меня требуется, было нетрудно, и я, немного помедлив, провела пальцем по лезвию. Оно было таким острым, что я почти не ощутила пореза. Кровь выступила чуть позже – аккуратная красная полоска, блестевшая в свете фонаря драгоценным камнем. Женщина шагнула ко мне, взяла мою руку и стерла кровь. Затем второй служитель – полнее и крепче женщины, – приблизившись, окунул свой лоскут в чашу с мазью, перехватил у нее мою ладонь и вытер начисто. Холодная мазь, впитавшись в кожу, унесла боль.

– Богиня мучит, – пропел мужчина, – и лечит.

Женщина стерла мою кровь с мерцающего клинка, и оба вернулись на свои места. Большего не требовалось. Ценой капли крови я получила пропуск в святилище любви. Я оглянулась через плечо, присмотрелась к мечу. Не знаю, чего я ждала в доме Эйры. Может, большого зала, полного подушечек. И другого ждала от привратников. Объятий? Чистого поцелуя? Наверняка не крови и не мечей. Конечно, опрятные садики и беленые стены Рашшамбара, его ряды плодовых деревьев и глубокие колодцы при полном отсутствии окровавленных трупов и фонтанов крови давно должны были внушить мне, как ошибочно мы судим чужую веру и верующих.

Я снова повернулась лицом к храму, к высокому изящному нефу с резными колоннами. Алтарь был пуст – что ни говори, миновала полночь. Пение исходило из одной из малых ниш, тянувшихся по сторонам нефа. Певица молитвенно преклонила колени перед одинокой свечой, ее длинные волосы гладко, как вода, стекали на спину. Рассмотрев ее, я заняла место на скамье перед алтарем. Некоторое время я пыталась угадать, какие службы идут в храме в дневное время, как и чему здесь поклоняются, но вскоре сдалась. Гадай я целый день, не ожидала бы меча у двери. Поэтому я просто опустилась на колени, закрыла глаза и с нитью мелодии, протянутой в ночь голосом певицы, вознесла мольбу Эйре.

Начало сложилось неловко.

«Богиня, – безмолвно призналась я, – я всегда считала тебя дрянью. Ты капризна и переборчива, ты заводишь любимчиков. Ананшаэль рано или поздно приходит за каждым, а ты? Один за всю жизнь тебя и не увидит. А другую ты осыпаешь любовью, окружаешь семьей и друзьями, до краев наполняя их сердца и не вспоминая о соседях. Твои избранники засыпают в теплых надежных объятиях матерей, отцов и любимых, а мы, остальные, от кого ты отвернулась, укрываемся от ночной темноты разве что одеялом.

Как ты выбираешь? Ясно, что не по заслугам. Твою благосклонность нельзя заслужить. Одних детей встречают любовью в тот миг, когда они в крови и воплях выходят в мир, и те получают любовь словно по праву рождения. Другим ее и по крохам не наскрести.

Так вот что я тебе скажу: я довольствовалась крохами. Я никогда не стремилась попасться, как рыба, на твой крючок: я видела, что ты творишь с людьми, как у них подгибаются колени, как разумные женщины лишаются рассудка. Я всегда предпочитала твердо стоять на ногах. Ты торгуешь безумием? Я в нем не нуждаюсь.

Хм…

Вернее, я в нем не нуждалась.

А теперь нуждаюсь.

Я не могу знать, почему мой бог – а он много древнее, могущественнее и милосерднее тебя – пожелал замутить свой обряд любовью, но не мне задавать ему вопросы. Мы всю жизнь были чужими друг другу – ты и я, но песня велела мне полюбить, и вот я здесь. Я оставила свою кровь на мече у двери. Я взываю к тебе.

Возможно, мне надо быть вежливей, извиниться, что звала тебя дрянью, но если ты слышишь эту молитву, то, похоже, читаешь и другие мои мысли, а тогда какой смысл? Ты знаешь, что я думаю – соответственно, знаешь, что я считаю тебя дрянью, но знаешь и как ты мне нужна. Ты знаешь, что я молюсь искренне.

Ты мне нужна.

Не представляю, как ты решаешь, чье сердце наполнить любовью, а чье оставить пустым, но прошу тебя, выбери меня.

Выбери меня, Эйра, богиня, молю тебя!»

Я безмолвно покачала головой.

«И чтоб тебе провалиться за то, что вынудила меня умолять!»

Я открыла глаза. В храме все было по-прежнему. Фонарики так же заливали деревянные половицы и скамьи теплым белым сиянием. Алтарь все так же пустовал. Не то чтобы я ждала, что сама Эйра снизойдет ответить на мои молитвы. Несколько обвинений и короткая мольба вряд ли призовут никогда не являвшуюся в мою жизнь богиню. Я подумала о Руке, вообразила перед собой его зеленые глаза, вспомнила поцелуй на берегу, его ладонь на своем затылке. Сердце при этом воспоминании забилось чаще, но как это понимать?