Читаем Присоединение Центральной Азии к Российской империи в XVIII–XIX вв. полностью

В результате реформы царская администрация добилась прекращения поземельных споров уральских казаков и казахов: последние получили земли для кочевок в междуречье Урала и Волги. Оживилась торговля в линейных крепостях и Оренбурге. Однако вскоре стало ясно, что реформа О. А. Игельстрома не оправдала себя, так как созданные административные органы оказались нежизнеспособными. Предписанное сверху размежевание жуза на три части так и не было осуществлено. Фактическая власть здесь находилась в руках хана, султанов и родовых старшин. Реформирование натолкнулось на активное сопротивление казахской аристократии, почувствовавшей в этом угрозу своей власти. Начавшаяся французская революция заставила правящие круги в Петербурге пересмотреть среди прочего и свое отношение к реформе О. А. Игельстрома. Они отказались от ликвидации ханской власти в Младшем жузе и изменения здесь старой системы управления. В июне 1804 г. были отменены положенные по штату Оренбургской губернии расправы в Младшем казахском жузе[380].

В 1822 г. оренбургским генерал-губернатором П. К. Эссеном разработан проект «Устава об оренбургских казахах», рассмотренный в Азиатском комитете только через два года. Согласно ему, Оренбургскую линию предлагалось разделить на дистанции: Нижнеуральскую, Звериноголовскую, Троицкую, Верхнеуральскую, Кизиловскую, Орскую, Оренбургскую – по верхней линии; по нижней линии – на дистанции Илецкого городка, Рубежинскую, Кожехаровскую, Калмыковскую, Баксайскую. Исходя из этого, вводилось двойное административное управление – по дистанциям и крепостям. Комендант крепости подчинялся командиру дистанции[381].

Букеевская орда получила статус внутреннего округа. Предполагалось также создать три внешних, или зауральских, округа во главе со старшими султанами, а постоянным местопребыванием хана определялся город Оренбург. Но на практике все произошло несколько иначе: в 1825 г. Область оренбургских казахов была разделена на три части – Восточную, Среднюю и Западную. В Восточную вошли: часть Области сибирских казахов (от станицы Звериноголовской до Сырдарьинской лини и окрестностей реки Чу); с юга – Сырдарьинская линия, с запада – от станицы Степной до реки Уй, через станицу Мариинскую, верховья реки Большая Хобда, верховья левых ее притоков и реки Уил, озера Челкар-Тенгиз до форта 2 на реке Сырдарья.

В Среднюю часть вошли: земли по западной границе Восточной части; Западная часть – от устья реки Большая Хобда, через верховья левых ее притоков и реки Уил, по реке Эмба до Эмбинского укрепления и оттуда до Аральского моря (южнее залива Чернышева); с юга – линия от урочища Каратаман по берегу Аральского моря до Сырдарьинской линии; с севера – от устья реки Большая Хобда по рекам Илек и Бердянка по направлению к Орску до Верхнеуральской крепости и станицы Степной.

Западная часть включала территории: с востока – земли по западной границе Средней части; с севера – реки Илек, Урал до Уральска; с запада – по течению реки Урал, по землям Уральского войска – от Гурьева до Каспийского моря; с юга – перешеек разделяющий Каспийское и Аральское моря[382].

С организацией Западной, Средней и Восточной частей фактически ликвидировалась ханская власть в жузе. Вызванного в Оренбург хана Ширгазы назначили первоприсутствующим в Пограничной комиссии. Каждую из трех частей возглавлял султан-правитель, или старший султан, – из наследников хана Абулхаира. Младший жуз размежевывался с учетом его этнической структуры и влияния султанов-правителей. Западная, Восточная и Средняя части оказались неравномерными и по площади, и по количеству населения. Центр Западной части находился в форпосте Затонном, Средней части – в станице Изобильной, Восточной – в станице Усть-Уйской[383].

До 1831 г. казахи условно делились на близлинейных и степных. Первые зимовали у линии, редко отходя от нее дальше чем на 100 верст; степные же зимой находились на юге и приближались к линии только летом.

С 1831 г. среди казахского населения, кочевавшего у пограничной полосы, стали организовываться районы, которые по аналогии с административным делением, существовавшим у уральских казаков, назывались дистанциями. Внутри дистанции создавались более мелкие единицы административного управления – старшинства (местности), располагавшиеся против каждого форпоста и отряда. Раньше всего дистанции возникли вдоль линии, а позднее – в степной части Младшего жуза. Степные дистанции уступали линейным по численности хозяйств, но превосходили по обширности кочевых участков. В 1838 г. дистанции вводятся у казахов, располагавшихся против Новой линии, а в начале 40-х гг. они охватили часть земель рода адай в районе Ново-Александровского укрепления[384]. Организация дистанций осуществлялась с учетом традиционного размещения казахских родов на зимовках. Смешение родовых групп произошло в значительной мере лишь в прилинейных дистанциях. В среднем на каждую местность приходилось более 600, а на дистанцию – до 2 тыс. хозяйств[385].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Russica

Большевик, подпольщик, боевик. Воспоминания И. П. Павлова
Большевик, подпольщик, боевик. Воспоминания И. П. Павлова

Иван Петрович Павлов (1889–1959) принадлежал к почти забытой ныне когорте старых большевиков. Его воспоминания охватывают период с конца ХГХ в. до начала 1950-х годов. Это – исповедь непримиримого борца с самодержавием, «рядового ленинской гвардии», подпольщика, тюремного сидельца и политического ссыльного. В то же время читатель из первых уст узнает о настроениях в действующей армии и в Петрограде в 1917 г., как и в какой обстановке в российской провинции в 1918 г. создавались и действовали красная гвардия, органы ЧК, а затем и подразделения РККА, что в 1920-е годы представлял собой местный советский аппарат, как он понимал и проводил правительственный курс применительно к Русской православной церкви, к «нэпманам», позже – к крестьянам-середнякам и сельским «богатеям»-кулакам, об атмосфере в правящей партии в годы «большого террора», о повседневной жизни российской и советской глубинки.Книга, выход которой в свет приурочен к 110-й годовщине первой русской революции, предназначена для специалистов-историков, а также всех, кто интересуется историей России XX в.

Е. Бурденков , Евгений Александрович Бурденков

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы
«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события. Автор стремился определить первенство одного из двух главных направлений во внешней политике Советской России: борьбу за создание благоприятных международных условий для развития государства и содействие мировому революционному процессу; исследовать поиск руководителями страны возможностей для ее геополитического утверждения.

Нина Евгеньевна Быстрова

История
Прогнозы постбольшевистского устройства России в эмигрантской историографии (20–30-е гг. XX в.)
Прогнозы постбольшевистского устройства России в эмигрантской историографии (20–30-е гг. XX в.)

В монографии рассмотрены прогнозы видных представителей эмигрантской историографии (Г. П. Федотова, Ф. А. Степуна, В. А. Маклакова, Б. А. Бахметева, Н. С. Тимашева и др.) относительно преобразований политической, экономической, культурной и религиозной жизни постбольшевистской России. Примененный автором личностный подход позволяет выявить индивидуальные черты изучаемого мыслителя, определить атмосферу, в которой формировались его научные взгляды и проходила их эволюция. В книге раскрыто отношение ученых зарубежья к проблемам Советской России, к методам и формам будущих преобразований. Многие прогнозы и прозрения эмигрантских мыслителей актуальны и для современной России.

Маргарита Георгиевна Вандалковская

История

Похожие книги

1939: последние недели мира.
1939: последние недели мира.

Отстоять мир – нет более важной задачи в международном плане для нашей партии, нашего народа, да и для всего человечества, отметил Л.И. Брежнев на XXVI съезде КПСС. Огромное значение для мобилизации прогрессивных сил на борьбу за упрочение мира и избавление народов от угрозы ядерной катастрофы имеет изучение причин возникновения второй мировой войны. Она подготовлялась империалистами всех стран и была развязана фашистской Германией.Известный ученый-международник, доктор исторических наук И. Овсяный на основе в прошлом совершенно секретных документов империалистических правительств и их разведок, обширной мемуарной литературы рассказывает в художественно-документальных очерках о сложных политических интригах буржуазной дипломатии в последние недели мира, которые во многом способствовали развязыванию второй мировой войны.

Игорь Дмитриевич Овсяный

История / Политика / Образование и наука