Услышав слова Василия, диакона храма апостола Иоанна Богослова, о том, что: «Один и Тот же Сын Божий и бывает Жертвой, и вместе с Отцом приемлет Жертву», философы обвинили Василия: вводит две ипостаси во Христе, ибо «принести жертву — значит одно, а принять её другое».
Мне, как вы понимаете, без разницы. Их вообще — трое. Святая Троица, Рублёв же с натуры рисовал!
Но, факеншит, верующие же! Богословский спор принял массовый характер.
В умствование и пустословие (эпитеты — из решений собора) втянули уважаемого человека — Сотириха Пантевгена.
Человеку за 60, диакон Святой Софии, наречённый Патриарх Антиохийский. В смысле: уже избранный, но пока не поставленный.
Подозреваю, что он просто не хотел туда ехать: в Антиохии правили католики, видели в православных «пятую колонну императора» и периодически устраивали местным патриархам разные гадости, типа «посадить в тюрьму до выяснения».
Вот Сотирих и вспзд… напоследок.
Тут оказался ещё один иерарх, который тоже не хотел ехать к месту службы: Константин I, его только-только назначили в Киев.
— Ехать чёрте куда, после…дцати лет раскола, к диким… дикарям. Не могу!
— Уважительная причина есть?
— Само собой! Пока с правильным количеством ипостасей не определимся — раскольников в лоно возвращать некуда. Посему… А давайте-ка соберём Собор.
Январский собор 1156 г. провёл патриарх Константин IV Хлиарин в триклинии Святого Фомы в патриарших палатах.
Философы повыпендривались, покидались силлогизмами. Но быстро поняли перспективу. И признали правоту Василия. А вот Сотирих закусил. В смысле: удила. Решения собора не признал, в опровержение — написал сочинение.
— Да нафиг мне та Антиохия?! Давайте здесь доругаемся!
Константин Киевский подтвердил:
— А давайте.
Сочинение Сотириха получило известность. Император Мануил Комнин собрать новый собор (12 мая 1157 г.) под председательством нового Патриарха Луки Хрисоверга.
Вот куда уходят силы и время! У Мануила куча военных дел, Луку только что избрали. Но без подсчёта ипостасей — жить невозможно.
Лука сразу показал административный навык: в тот же день был составлен проект соборного томоса, в поддержку выступил сам император. Тему, после лёгкого трепыхания, закрыли. Четыре анафематизма против ереси Сотириха включили во Вселенский синодик. Их, вместе с прочими анафемами, вырезали на мраморе и выставляли в храмах. В Русской церкви эти анафематизмы провозглашали до 1766 г., когда синодик малость урезали.
Миллионы людей ежегодно столетиями выслушивали этот… текст, вскипали праведным гневом на престарелого, давно почившего, Сотириха. Благоговели, молились и припадали. Потерянного рабочего времени только на Руси… Десяток московских кремлей можно построить.
Оба собора прошли при большом стечении народа. Император, пара патриархов, три десятка архиереев, сотни пресвитеров и диаконов. Все — богато одеты, сладко кормлены и мягко выспаты. Тратят несколько дней, чтобы принять мнение Киевского Константина:
«Животворящая Жертва, как первоначально, когда она была совершена Спасителем Христом, так и после и доныне, принесена и приносится не только одному Безначальному Отцу Единородного, но и Самому Вочеловечившемуся Слову; точно так же не лишен этой богоприличной чести и Святой Дух. Приношение же Тайн произошло и происходит повсеместно Единому Триипостасному Божеству…»
И объявить ересью:
…что спасительная крестная жертва совершена Иисусом Христом однажды одним приношением. Из чего рационалистически следует, что ежедневно совершаемая Евхаристическая жертва не то же, что Крестная Жертва и не есть действительная жертва, но является лишь воспоминанием, возобновляющим прошлое «мечтательно и образно». Если литургийная жертва есть только воспоминание, то и прорекаемые слова «Приносяй и Приносимый…» теряют свой великий смысл.
Сотириха убеждал сам император. Указывал на то, что если Жертва принесена только Одному из Лиц Святой Троицы, именно Отцу, то этим будут недовольны остальные Два Лица, спрославляемые, совечные и сопрестольные с Ним.
Когда император рассуждает об ущемлении чести сопрестольных… Сотирах извинился, отрёкся и покаялся. В чём и подписался.