Привет, это я (СИ)

— Ты так хочешь оказаться на её месте? — Малфой обжёг дыханием её щеку и легко прикоснулся к коже губами. Этот бессмысленный разговор никак не заканчивался, как и его напористость и душащая страсть. Он говорил гадости и выводил из себя, ласкал и пытался унизить одновременно. Игрался и ходил по краю, абсолютно не чувствуя страха. Был настоящим чудовищем, бессовестно издевающимся над жертвой, прежде чем её съесть. — Скажи, хочешь?

— Ты ненормальный, — процедила Гермиона и снова дёрнулась, уже серьёзно намереваясь уйти. Она никак не могла понять, куда делся Блейз и эта приставучая мадам Прикер. Почему ни её, ни его до сих пор никто не ищет и даже не задаётся вопросом, куда они подевались. Ей не хотелось быть застуканной в примерочной с Малфоем в таком незавидном положении, ей не хотелось слушать весь этот бред и чувствовать, как предательское тело само тянется к нему и вожделеет его прикосновений. Нужно было заканчивать этот цирк. — Ты поступаешь гадко, задавая мне этот вопрос, когда где-то в двух шагах от нас стоит твоя будущая жена.

— А ты сводишь меня с ума, и я теряю контроль, — прорычал он ей в висок и больно сжал пальцами плечи. — Я смотреть на тебя не могу и не думать о том, чем мы занимались у тебя дома. Я должен думать о свадьбе, о гостях и о тридцати блюдах для ужина, а думаю только о тебе и твоих дурацких волосах, которые ненавижу ещё со школы. — Малфой резко скользнул рукой к её затылку, отпуская одно плечо. — Зачем ты отрезала их? Я ненавижу тебя, но, сука, почему я вообще стою здесь и говорю всё это?

Она не могла ответить. Слов не находилось даже для себя, в собственной голове, а уж ответить что-то вслух вообще не представлялось возможным. Неожиданная искренность от него давила на голову, грозясь её раздавить совсем. Он слишком внезапно открылся, и Грейнджер не была к такому готова. Наверное, они первый раз в жизни действительно говорили друг другу то, что думали. Малфой был слишком противоречивым и импульсивным, он путал все её мысли, заставлял сомневаться в себе и в собственных эмоциях. Гермиона уже сама не знала хочет оттолкнуть его или прижать поближе, стать его любовницей или перекрыть все мосты и исчезнуть, навсегда, выбросив из головы этот насмешливый благородный образ, засевший в голове и пропитывающий ядом её мозги.

— Я тоже тебя ненавижу, Малфой. Это взаимно, — вдруг совершенно чётко проговорила она, не узнавая собственный голос. — Может, на этом и расстанемся?

Это казалось здравым предложением. Правильным. Логичным и закономерным. Они ненавидели друг друга, и это чувство родилось давно. Росло вместе с ними долгие годы, кормилось от взаимных обид и унижений, подпитывалось друзьями и знакомыми, ворочалось в груди и вызывало и только отрицательные эмоции.

Слишком сильные.

Слишком острые, чтобы просто забыть и никогда не обращать внимания. Они кололи глубоко и точно.

— Я не могу, — выдохнул Малфой и в его голове слышалось отчаяние. Он несильно хлопнул ладонью прямо рядом с её головой и зажмурился. — Чёрт, не могу…

Драко спрятал своё лицо в её шее, но тут же отпрянул, услышав голоса за плотной шторой. Это был Блейз. Он болтал с подружками Астории, но, кажется, её самой в магазине не было. Малфой зачем-то накрыл Гермионе рот ладонью и замер, прислушиваясь. Она попыталась сбросить с лица эту руку, но он сжал губы и бросил на неё гневный взгляд.

— Драко сказал, что примерит один костюм, Даф, Джемма, может присоединимся к Астории в цветочном магазине? Не хочу ждать его величество целую вечность, — послышался голос Блейза совсем близко. Он говорил недовольным тоном, будто действительно раздражался медлительности друга. — Здесь всё равно нечего купить.

— А он нас не потеряет? — спросил кто-то из девушек.

— Я его предупрежу, идите.

Через несколько секунд зазвенел дверной колокольчик и стало совсем тихо. Штора слегка зашевелилась, и парочка в примерочной вжалась в стену.

— Давайте быстрее, я не могу вас вечно прикрывать, — очень тихо сказал Забини и прокашлялся. — Я буду на улице.

Колокольчик зазвенел снова и Малфой наконец-таки убрал свою ладонь, зажимающую чужой рот.

— Прости, Грейнджер, — быстро бросил он и прижался губами к губам.

Он целовал её быстро, отрывисто, наслаждаясь каждым движением, каждым прикосновением влажного языка в своём рту. Драко зарылся пальцами в её волосы, чувствуя, как дрожащие пальцы вцепляются в его талию и мнут рубашку, дёргая ткань на себя. Мозги плавились, и он ничего не мог с собой поделать. Не мог видеть её такой очаровательной и разгорячённой в белом платье, прижатой к стене. Её попытки вырваться и нагрубить только разжигали в нём огонь, заставляя сердечный ритм заходиться чечёткой. Как бы ему не хотелось отворачиваться, отнекиваться и сопротивляться, он не мог не признать, что был просто одержим ею.

Давно. Почти постоянно.