Привет, Яга!

Через несколько секунд я сообразила: Василий впервые, кажется, говорит мне голую и неприкрытую правду. То, что он ужасающе, просто бесстыдно прав, дошло до меня еще немного позже.

— Прости пожалуйста, не хотел обидеть. Вырвалось… — пробормотал он.

Неужели мой помощник раскаивается? Что-то новенькое, он же всегда прав!

— Ладно, на правду не обижаются, — буркнула я и почувствовала, как за последние мгновения повзрослела больше, чем за все месяцы моего учения «по выбранной специальности». Не очень-то удачного учения, если уж продолжать пороть правду-матку.

Я наклонилась над ведром еще раз перед тем, как вылить воду назад, и вдруг поняла, что смотрю, как в зеркало, на собственное отражение. Давно с ним не виделась, ведь Василий никак не разрешал делать в доме зеркала. С ужасом разглядывала я лицо, — повзрослевшее, будто мне уже лет двадцать пять. Однако даже не это поразило больше всего, а то, что на лбу у меня красовалась какая-то красная отметина.

— Что это? — я заорала громко и неожиданно. — Чего это на мне?

— Где? — всполошился помощник.

— У меня на лбу какая-то… фигня нарисована! У меня на лбу нарисовано, а ты даже не говорил, я все время хожу с такой фигней?! Ты мне поэтому запрещал зеркала делать? Это шутка такая?

— Да не шуми! — попытался он меня утихомирить. — Я говорил про метку в первый день, помнишь? Ее поставила… прежняя Яга, когда ты согласилась сюда прийти.

Как будто сквозь сон, вспомнились события давнего-предавнего вечера (три дня назад), когда незнакомая женщина неожиданно стряхнула у меня со лба «грязинку». Знала бы, убежала от нее в ту же секунду подальше.

— Этот знак очень важен, — продолжал объяснять Василий. — Именно он сделал тебя хозяйкой избушки, и «гости» его видят. Попадись ты вчерашнему упырю, например, в темном переулке без метки… — помощник усмехнулся, но мне стало очень невесело. Встречаться с Симеоном не хотелось бы нигде, не только в темном переулке. Однако отвратительная мысль не давала покоя:

— Почему ты не сказал? Я же выгляжу как дура! — Отражение полностью успокоилось, и стало видно, что «знак» на самом деле — достаточно сложный рисунок из множества черточек и точек темно-красного цвета. — Дрянь какая! Ненавижу татуировки и всякую живопись на теле!

— Да нет, ты не поняла. В книге же все объясняется…

— Чего я опять не поняла? На странице про колодцы написано все неразборчиво, там только рисунок понятный.

— Ясно, — Василий вздохнул, — не переживай, знак видят только сущности с Той Стороны. Для людей его как будто нет, и в зеркале ты ничего не увидишь.

— Ладно, но вот тут же я его вижу!

— Дай страницу. — Взяв в руки желтый листок, Василий прочитал вслух строчки, которые я не смогла разобрать: — «Воды се есть превелико различны. Светлая — правду дает, открывает сокрытое, а темная — прелесть дарит да думы смущает, однако можно у ней узнать, что глубоко лежит внутри». Понятно?

— Нет, вообще ничего не понятно.

— О, русалочьи пляски! Вода со светлой стороны показывает правду — то, чем ты на самом деле являешься, а темная — наоборот, — каким ты хочешь быть в самых сокровенных желаниях, то есть обманывает, думы смущает. Все понятно?

— Непонятно, что я вообще тут делаю! — Я вдруг на секунду ощутила себя ребенком, потерявшимся в огромном городе. Даже, наверное, на вокзале.

— Да ладно, не дрейфь, прорвемся. — Василий хотел меня, как будто, обнять, но потом просто ободряюще ткнул кулаком в плечо.

— Слушай, — меня поразила неожиданная идея, — а ну-ка, иди сюда! — Я поманила его пальцем, стоя над ведром. Сейчас мы узнаем, кто этот мой помощник на самом деле.

— Пожалуйста, не надо! — Василий побледнел. Догадливый!

— Иди сюда немедленно! Я тут одна должна быть пугалом? Надо посмотреть, может ты тоже весь разрисованный!

Василий среагировал слишком быстро. Внезапно оказавшись рядом, он в ту же секунду толкнул ведро, которое жалобно звякнуло о стенку колодца. Вода гулко ухнула в глубину.

Такой подлости я не ожидала.

— Прошу прощения, порой бываю крайне неловок. — Странный помощник продолжал стоять рядом, и я подумала, что, когда сердится, он переходит на какой-то странный стиль речи, очень витиеватый.

— И все-таки, сколько тебе лет на самом деле? — спросила я, сама не знаю зачем.

Похоже, Василий не хотел отвечать на этот вопрос, однако открыл уже было рот, когда до моего слуха донесся стук — издалека, негромкий, но ужасно беспокоящий. — Погоди, — прервала я помощника и побежала ко входу в дом, — скажешь потом!

На крыльце никого не оказалось, но стук тем временем продолжался. Значит, гости с Той Стороны. Опять начинается!

На этот раз я повернула избушку быстренько, не зря всю ночь тренировалась. На Обратной Стороне топталась целая компания. Двое точно домовые — их было несложно узнать, а вот третий благообразный старичок пока выглядел непонятно.

— Заходите, гости дорогие, рассказывайте, куда идете и зачем, — отбарабанила я заученно.