Привет, Яга!

— Привет, Яга! Надысь видалися, неужто запамятовала?

Присмотревшись, я поняла, что этого лохматого уже действительно видела «надысь». Домовой Чап уходил на Ту Сторону прошлой ночью, жену искать. Как же ее там звали?…

— Ну как же, помню, милок. А это, значит, Сюня твоя загулявшаяся? — парочка радостно закивала в ответ.

Второй домовой, и точно, мог сойти за существо женского пола. Бороды у нее не наблюдалось, зато волосы лохматились так, что все равно не разобрать — где голова, а где плечи. Оба были наряжены в старые детские вещи, — заношенные, но еще не рванье, такие откладывают для младших детишек или отдают знакомым «доносить». Правда, ботиночки на ногах Сюни явно от разных пар, но, в целом, распустехой она не выглядела. Если бы не лохматость, вообще была бы похожа на маленькую, но строгую дамочку.

В руках домовиха держала огромную корзинку, накрытую лоскутным покрывальцем. Мне показалось, что цветная тряпочка пару раз шевельнулась.

— А я внучку свою искал, да вот не нашел, — третий из странной компании разговаривал и выглядел как обычный человек. Бородка у него тоже имелась, но коротко подстриженная. Одет аккуратно, достаточно современно, хоть и невзрачно. Нацепи на такого дедулю очки, был бы вылитый преподаватель в институте. Кто его знает, может и правда нормальный мужичок преклонного возраста, спрашивать показалось неудобно. Никаким «русским духом» от него вроде не пахнет, поди тут разберись…

— Как же вы внучку потеряли?

— Да нечего тут рассказывать, сгинула она, поди, на Той Стороне. Ушла и не вернулась. Отправился ее искать, да только не нашел.

Я подумала, что прежняя Яга наверняка вспомнила бы старичка, а раз она провела его Туда, надо и назад выпускать.

Выдав всем по красному наливному яблочку, я стала ждать. Избушка повернулась сама, хоть и не очень охотно, значит все трое больше из нашего мира, чем из Того. Обернувшийся человеком Василий ту же подошел к «гостям».

— А вы, дедушка, когда на Ту Сторону переходили?

— Ой, давненько это было. А вот времени сколько прошло — и не скажу, Там за ним сложно следить. Поди и сам знаешь.

— Я тут тоже давно, но вас не припомню.

— Ну, кто ж знает, молодой человек… — может, наш гость и еще чего-нибудь рассказал, но тут в комнате зашуршало. У камина, моей недавней гордости, как будто кошка проскочила.

Василий тоже заметил, обернулся, и я с удивлением обнаружила, что у него на плече сидит маленький страшненький человечек — темный и лохматый, даже с небольшими рожками.

У ноги опять что-то шмыгнуло. Заорав, будто увидела крысу, я начала махать руками на Василия и наконец стряхнула с него непонятную дрянь, которая тут же порскнула под стол.

— КТО ЭТО?

— Ой! Коргорушеньки-то мои все разбежалися! А ты куды смотрел, пеньтюх? — Сюня причитала над корзинкой, из которой, похоже, и сбежали непонятные твари. Надо будет таможенный контроль тут заводить. Рассвирепев, я набросилась на домовицу:

— А ну, собирайте их немедленно! Что это вообще такое?

— Да это же злыдни! — Василий уже держал в руках парочку брыкающихся и верещащих человечков. Выглядели они мерзко. Как будто бы копии людей, но мохнатые и жутко неприятные.

— Да чаго ж сразу злыдни-то, — Сюня не собиралась сдаваться, — это оне когда злыдни? Ежели их не покормить, не попоить, да без призору оставить, а так — очень даже и не злыдни вовсе. Коргоруши, так мы их кличем. Помогають оне домовым! Я пару коргорунчиков еще дворовому обещалась, тому вообще позарез. У соседей, значит, таскать, чё в хозяйстве надобно. Полезные оне, ясно?

Домовиха запихала яростно пинающуюся парочку под тряпку и сунула мне в руки корзинку, чтобы я подержала пойманных тварей, а сама шустро полезла под стол.

В комнате творился бедлам. Все старались поймать вредных… как там их… злыдней, в общем. Парочка мелких проныр уже сидела на плечах у старичка. Я хотела ему крикнуть, но не знала, как обратиться, имя-то не спросила! Все дружно пытались эту дрянь выловить и тащили ко мне. К счастью, попавшие в корзинку сидели тихо, только копошились под тряпочкой.

— Ах ты ж, негораздок королобый! Куды побег, баламошка! Маракуша, да и тока! Эх вы, чужеяды лободырные! — это Чап, вылавливая злыдней, ругался почем зря странными словами и норовил пнуть тех, которые шмыгали мимо. Сюня же ловила каждого нежно, как цыпленка неразумного. Старичок тоже, наконец, поймал одного и принес, зажав в кулаке, а пару на спине как будто и не видел вовсе.

Одновременно домовые продолжали ругаться между собой. Как я поняла, Чап вообще не хотел тащить в наш мир этих коргорушей, а домовитая Сюня все уверяла, что ей мелкие поганцы очень нужны.

— Да как же убегли-то оне у меня? Вот баляба я пусторукая! Ведь держала ж крепко, да и заговор на корзинке хороший, Муня, подруженька, наговорила — чаво в нее попадеть, то взад вынуть тока я должна.

— Мунька твоя, белебеня пустоплетная набрехала поди. Вот-то и вот!

К отлову присоединился и наш Шип, который с мелкими поганцами управлялся очень ловко, но тоже орал на каждого злыдня, поэтому шум в домике стоял невообразимый.