Привидения Пандоры Пиквик

– Сколько тут уже было этих гостей, – продолжал между тем Пакстон. – Вот, на этот раз тут хозяйничает теннисист, – последнее слово он выплюнул с особым пренебрежением.

Они уже были на верхней ступеньке лестницы и вышли в узкий коридор, стены которого были оклеены тонкими бордовыми шёлковыми обоями. Здесь тоже висели масляные картины, а между ними – золотые настенные бра, излучавшие тёплый мягкий свет.

– К счастью, замок был частично сохранён, гостям сейчас разрешено модернизировать только западное крыло, – пояснил Пакстон. – Скоро вы сами увидите, что и большая столовая, в которой мы все соберёмся для празднования, выглядит так же, как в то время, когда её обустраивал я. Строго говоря, этот стиль уже в моё время считался довольно старомодным.

Пакстон очень сокрушался, что историческая часть здания открыта для посещения туристов.

– Представляете, сотни чужаков каждый день толпятся в моих комнатах, – восклицал он. – Это же просто позор! Но что же поделать – видимо, это очень прибыльный источник доходов для гостей, без него они не могут себе позволить содержание этого замка, – призрак пренебрежительно скривился. – Вот и с родителями Пандоры было так же. О, смотрите, вот и она сама!

Пакстон остановился возле оконной ниши, задёрнутой тяжелыми бархатными шторами, и указал на портрет девочки-подростка.

– Вот она… Пандора Пиквик, урождённая Блейк, – объявил он с почти отеческой гордостью в голосе.

На портрете Пандоре было примерно столько же лет, сколько сейчас было Фанни. У неё были длинные светлые косы, любопытный взгляд, а нос и щёки все испещрены мелкими веснушками.

Свою приёмную бабушку Фанни знала по фотографиям, которые мама хранила дома, и по фотографии, что висела в антикварной лавке Харриет. Но детской фотографии Пандоры она до сих пор не видела.

– Значит, Пандора росла здесь, в этом замке? – спросила она.

Пакстон снова нахмурился и наморщил нос.

– Да, до двенадцати лет, – ответил он. – К тому моменту её родители уже не могли содержать замок, и им пришлось продать его. Они взяли часть мебели, это и стало началом антикварного магазина в Ноттинг-Хилле, – мужчина неодобрительно покачал головой. – Вы мне простите моё мрачное настроение, мисс Фанни, просто меня до сих пор безмерно печалит тот факт, что мой замок таким вот образом попал в чужие руки. Это очень больно… Тем более я уже очень давно живу тут один. Аластер предпочёл покинуть родовое гнездо и решил сопровождать семью Пандоры, – тут он поджал губы. В этот момент Пакстон казался бесконечно несчастным и расстроенным. Но и это длилось недолго. Он подошёл к портрету Пандоры и внимательно посмотрел на изображённую на холсте девочку. Затем вскинул брови и перевёл взгляд с картины на Фанни и снова на картину.

– А вы очень похожи, – проговорил наконец он. – Посмотрите-ка сами, мисс Фанни. У Пандоры небольшая горбинка на носу, как и у вас.

Фанни тоже перевела взгляд на веснушчатое лицо нарисованной девочки. А ведь Пакстон был прав! Горбинка на переносице у Пандоры, и горбинка у неё самой были идентичны. И кончик носа у обеих чуть вздёрнут. Но ведь это могло быть обычным совпадением, верно? Фанни почувствовала, что ей стало одновременно жарко и холодно.

– Так жаль, что Пандора не смогла остаться в замке, – сетовал тем временем Пакстон. – А ведь её трое детей тоже могли бы жить здесь, в этом чудесном замке с большим садом, – он посмотрел в окно.

– Трое? Нет, постойте, вы ошибаетесь, – сказала Фанни. – У Пандоры было только двое детей. Моя мама и тётя Харриет.

Мягко улыбнувшись, Пакстон снова обернулся. Он внимательно посмотрел на Фанни, и от его взгляда девочке почему-то стало не по себе.

– Боюсь, это вы ошибаетесь, моя дорогая, – теперь его улыбка казалась почти снисходительной. – У Пандоры было трое детей. Три дочери, если быть точным. Поскольку она – мой прямой потомок, я, конечно, следил за её жизнью и карьерой с большим интересом.

Фанни стало не по себе. Что это должно означать? Трое детей? Значит, в её семье были ещё другие секреты, кроме того, что касалось её настоящих родителей? У неё была ещё одна тётя, о которой мама и Харриет ей почему-то никогда не рассказывали?

Фанни как раз хотела спросить у сэра Пакстона о третьем ребёнке Пандоры, но вдруг в коридоре их кто-то окликнул:

– Пакстон, дорогой, что это за дивное создание ты к нам привёл? – по коридору им навстречу плыла элегантно одетая женщина. Она ласково, точно маленькая кошечка, прижалась к виновнику торжества и с любопытством посмотрела на Фанни. У неё были огромные яркие глаза, на ней было блестящее платье с бахромой на юбке. Похожий наряд надевала мама Фанни на прошлую масленицу. Чёрные волосы женщины-призрака были уложены в сложную причёску, а поверх неё незнакомка носила ещё и повязку, украшенную большой сверкающей брошью-бабочкой.

– Джессика, – радостно улыбнулся Пакстон. – Знакомьтесь, леди: это Джессика Миллер, а это Фанни Джонс, на данный момент последняя из моих прямых потомков.

– Добрый вечер, миссис Миллер, – вежливо поздоровалась Фанни, не решаясь возразить, что вообще-то никак не связана с родом Блейков.