Прививка от любви (СИ)

В следующий миг я едва успела отшатнуться, когда мне в голову полетело декоративное пресс-папье. Совсем увернуться не удалось, и он меня всё-таки достал — этого не хватило, чтобы меня оглушить, но я вскрикнула от боли. А Наставник метнулся к крючкам. Не знаю, хотел ли он убить меня, или просто вывести из строя, я не стала проверять. В спину ему полетел стоявший рядом со столом стул, заставивший Яноша потерять равновесие, я перемахнула через стол и сама кинулась к пистолету. И мне даже удалось сдёрнуть кобуру с крючка, когда Наставник схватил меня за ногу и опрокинул на пол лицом вниз. И тут же навалился сверху. Он был сильнее, но я ловчее и гибче, и подмять меня было не так-то просто. Мы возились на полу, я выворачивалась, он давил, одновременно пытаясь отнять пистолет, который всё равно в кобуре был бесполезен. В какой-то момент он смог взять мою шею в захват, но я надавила на болевую точку у него на руке, он зарычал, и хватка ослабла. Этой секунды мне хватило, чтобы обнажить оружие и снять его с предохранителя. Стальная рука опять сжала моё горло, я вскинула пистолет над своим плечом, он попытался перехватить моё запястье, но я успела нажать на спуск.

Грохнул выстрел, и мужчина на мне обмяк. Я скинула его с себя, перевернулась и села, опираясь на стену. Пуля вошла ему в голову над бровью и вышла из затылка, забрызгав пол веером крови. Я некоторое время смотрела на узор из тёмных капель, пытаясь отдышаться, а потом вцепилась зубами в запястье, чтобы не взвыть в голос.

Боже мой. Что я наделала.

Но биться в истерике не было ни времени, ни смысла. Миг, другой — и на меня снизошло спокойствие, подобное тому, которое я испытывала, сидя в засаде с винтовкой, в ожидании того единственного мига, когда нужно будет сделать выстрел. Мозг заработал как часы. Встать, привести себя в порядок. Обшарить письменный стол и комнату на предмет денег и ценностей, которые можно быстро продать. Уверенно, не бегом, вернуться к себе, забрать мои деньги, кое-какие вещи, документы — их придётся поменять, но чтоб купить первый билет в другой город, сгодятся. Завернуть в арсенал и забрать свою винтовку. В медпункт, чтобы избавиться от чипа. Кивнуть вахтёру на выходе так, словно ничего не случилось — я не первый Стрелок, что покидает Башню среди ночи во всеоружии. И, не медля ни секунды, оставить город — поездом, самолётом… Да хоть пешком.

Потому что самое позднее утром тело Наставника Яноша найдут. И на меня начнётся охота.

Глава 17

— Теперь ты понимаешь, почему Орден не отступит? Я могла бы допустить теоретически — чисто теоретически! — что меня бы простили за побег. Если бы я, ну, не знаю, принесла бы им какую-нибудь сверхценную информацию, или спасла весь Орден от уничтожения. Совет наплёл бы остальным что-нибудь о глубоком внедрении, требовавшем невероятно правдоподобной легенды, и со мной примирился. Но такое… Убийство своего, и не просто своего, а Наставника, которого я должна была уважать и почитать до конца жизни — такое не прощается.

Фред задумчиво молчал, потирая кончики пальцев. Я тоже замолчала.

— А если всё же допустить невероятное, — медленно произнёс он наконец, — ты сама хотела бы вернуться в Орден?

Вопрос не имел никакого смысла — зачем допускать, если оно всё равно невероятное? — но я честно задумалась. Хотела бы я? С одной стороны — да. Как бы я ни хорохорилась, но я устала от одиночества, от того, что я одна против всех, что никогда не могу быть уверенной в завтрашнем дне. Снова оказаться среди своих, обрести чувство товарищества, защищённости — это ли не предел мечтаний?

И всё же, и всё же… Сейчас, вспомнив, выговорившись и словно в какой-то степени заново пережив происшедшее, я как никогда ясно понимала — я не простила того, что со мной сделали. Бесконечная вера в правоту Ордена — главное в жизни любого Стрелка — рухнула, разбилась на множество осколков, и я не смогла бы их склеить при всём желании. Как бы я теперь смогла доверять старшим, зная, на что они обрекают своих подопечных? Как бы я смогла смотреть в глаза младшим, зная, через что им предстоит пройти, и не смея даже попытаться избавить их от этой участи? А любая попытка изменить существующий порядок означала бы опять устроить бунт.

— Нет, — твёрдо сказала я. — Я не хочу туда возвращаться.

Фред кивнул.

— Вот зачем? — даже не столько ему, сколько себе, сказала я. — Зачем они это делают?

— Но ведь это очевидно. Ты сама говоришь, что была готова бросить всё из-за любви. Видимо, такое уже случалось — в борьбе между долгом, как вы его понимаете, и любовью побеждала любовь, и Стрелки уходили. Вот оставшиеся и решили заранее убеждать подопечных, что ничего хорошего в этом нет, а заодно лишний раз подчеркнуть, что верить можно только своим. Такая вот прививка от любви.

— И что же, они сами всё это пережили, а потом… Одна только я такая… обидчивая?