Привычка выживать (СИ)

- Да хватит вам миндальничать, - фыркает Энорабия и берет дело в свои безжалостные руки. – Тебя обвиняют в предательстве, Плутарх, - подходит ближе. – Тебя снимают с должности министра связи. И место тебе, как предателю, в тюрьме. Приказ Пэйлор, - добавляет с улыбкой. – Подписан до начала Шоу. Опубликован после того, как все капитолийское гнездо было взято под стражу и препровождено туда, где им давным-давно следовало бы оказаться.

- Вы с ума сошли, - говорит Плутарх. – Какой к черту приказ?!

Пит привлекает его внимание коротким издевательским смешком.

- Сценарий вашего Шоу поражает воображение, но не соответствует действительности. Панем вовсе не новая арена Голодных Игр, а мы – не испуганные дети, пытающиеся выжить, - кривая ухмылка. – Вы с самого начала упускали слишком много мелких деталей.

Плутарх молчит. Энорабия закатывает глаза.

- Знала бы я, что здесь будет так скучно, осталась бы лучше на вечеринке. Все-таки ловить зажравшихся капитолийцев по углам веселее, чем выслушивать вашу философскую муть, - перехватывает подозрительный взгляд Эффи, закатывает глаза. – Ну, что? Я из-за обезболивающих собственных рук не чувствую, - оправдывается как-то неумело, - а за языком следить даже и не хочу. Мне нужен чертов отдых!

- Зачем ты вообще вызывалась пойти сюда? – спрашивает Эффи.

- Мне хотелось увидеть выражение его лица, - отрезает Энорабия. – Я выиграла чертов спор, и загадала чертово желание присутствовать там, где он узнает о крушении всех своих надежд, - Энорабия подходит к бывшему министру связи ближе. – Я хочу твоей смерти, Плутарх, больше всего на свете. Но смерть, как мне известно, иногда становится избавлением от жалкого прозябания, поэтому я пришла сюда, чтобы сказать тебе – мы тебя обыграли.

Плутарх сохраняет спокойствие. Быть может, все происходящее кажется ему неудачной шуткой, и он уже придумывает наказания для каждого, присутствующего здесь. Но это вовсе не шутка. Его действительно обвиняют в предательстве. Его действительно забирают в тюрьму. Два солдата в старой форме повстанцев Восьмого Дистрикта сопровождают его к машине, к его собственной машине, а он способен только улыбаться и не смотреть по сторонам. Его не занимает окружающий мир, его занимают последние слова Эффи, брошенные так небрежно:

- Фульвия Кардью переиграла вас даже после того, как вы ее убили.

Плутарх может сказать, что не убивал Фульвию Кардью, но он не будет лгать так явно. Плутарх может сопротивляться и продолжать не верить в происходящее, но он видит лица тех, кого считал отработанным материалом, и чувствует себя больше не великим режиссером, а обычной марионеткой.

- Последний вопрос, - останавливает министра и конвой Пит. – Почему вы позволили Китнисс вылечиться от охмора? То, что она больше не принимает наркотики, было слишком очевидно.

Улыбка получается у Плутарха кривой.

- Неужели ты после всего этого действительно веришь в то, что от охмора можно исцелиться?

Энорабия передергивает плечами и пропускает министра вместе с конвоем. Эффи поправляет идеальную прическу и выглядит почему-то виноватой. Пит медлит, переваривая ответ бывшего министра, а затем обращает свое внимание на стоящих рядом с ним женщин.

- Думаю, вам придется ответить на мои вопросы.

Энорабия поджимает губы.

- Думаю, когда чертовы чувства к тебе вернутся, ты просто взорвешься. Это будет справедливо, - Эффи острым локтем хочет ткнуть Энорабию в бок, но вторая даже под действием лекарств не теряет бдительности. – Что? – шипит на капитолийку. – Меня просто выводит из себя это его непозволительное спокойствие! – и значительно понижает голос. – К тому же то, что я помогла ему, да и всем вам, не говорит о том, что вы мне все нравитесь. Просто наш бывший министр нравится мне еще меньше. А теперь, когда он фактически не существует, я могу продолжать мечтать о том, что все вы умерли от землетрясений, наводнений и других стихийных бедствий…

Эффи с Питом переглядываются. За действие любых капитолийских лекарств приходится платить свою собственную цену. Энорабия не обращает внимания на их многозначительные переглядывания, и идет чуть впереди, не переставая говорить. Пит ежится не от холода, а от ужаса, внезапно схватившего его за горло.

- Так ты расскажешь мне, что случилось? – спрашивает у Эффи.

Эффи цокает языком. Ей хотелось бы начать говорить где-нибудь в уютной комнате, а не на улицах молчаливого города, но она знает, что любопытство Пита сродни паранойе, поэтому не решается мучить его ожиданием. Голос ей почти не подчиняется, прежняя выдержка уже кажется сном и мороком, но она берет себя в руки.

- Я познакомилась с Фульвией Кардью, когда проходила курс реабилитации после всего, что сотворили со мной приспешники Сноу. После знакомства с нею я стала правой рукой Плутарха, а еще той, которая предавала Плутарха каждый день, каждую минуту своей жизни…