Привычка жить

— А сама она поела? Или ты один все слопал?

— Обижаешь, мам. И Катька поела, и тебе осталось.

— Да? Ой, спасибо, сынок. Только я не хочу. Переволновалась за Оксанку, ничего в горло не лезет. Может, ты съешь мою порцию, а?

— Давай! — радостно согласился Максим, садясь на свое законное место между окном и холодильником. — Я как раз шел на кухню ухватить чего-нибудь. Бутербродец какой-никакой сделать.

— А ты и бутербродец тоже съешь, я колбаски вкусной купила! И сыру вот, и йогуртов… Зови Катьку, пусть тоже поест.

— Ой, да не будет она, ты ж ее знаешь…. Слушай, мам, а правду все соседи говорят, что эта Оксана — она… как бы это сказать… такая?

— Какая такая, сынок?

— Ну… облегченного поведения девушка?

— Нет, сынок. Она не облегченного, она очень даже тяжелого поведения девушка, — грустно вздохнув, проговорила Женя. — Такого тяжелого, как камень Сизифов неподъемный… Не дай бог никому такого облегчения в поведении, Максимка. И вообще, не слушай ты никого. И ни о ком так легко не суди. Человек, смело и безапелляционно оценивающий другого человека, делает огромный шаг назад в своем развитии. Потому что оценить да осудить, а тем более осмеять, всегда легко. А вот глубже посмотреть и постараться понять ой как трудно! Понял, о чем я говорю?

— Понял, мам, — слишком быстро согласился Максимка, собирая с тарелки остатки омлета хлебным мякишем. — Понял, как ты ловко умеешь от прямого ответа уходить. Наворотишь всегда такого, что и сама не поймешь, чего сказала.

— Максим! Ты что это, грубишь мне, что ли?

— Да нет, что ты, бог с тобой. Все я понял, успокойся. Соседка наша хорошая девушка, просто жизнь у нее тяжелая. Ты это хотела сказать?

— Ну да… Примерно это.

— Мам, а сыр ты какой купила? С дырками?

— Что? А, ну да, с дырками…

— Тогда я еще себе бутерброд сделаю и пойду, ладно? У меня завтра контрольная по математике, а я еще ни в зуб ногой… А когда я ем, у меня лучше в голове все укладывается.

— Иди, сынок… — улыбнувшись, снисходительно махнула рукой Женя. — Иди, готовься. А про Оксанку все равно плохо не думай, ладно? Она хорошая и добрая девушка, просто ей в жизни меньше повезло, чем другим детям. Ни в зимний лагерь она не ездила, ни к репетиторам по английскому не ходила.

— Да говорю же — понял я, мам! Чего я, тупой, что ли? Или маленький? Мне же двенадцать лет уже!

— А и правда! Чего это я, в самом деле? — тихо рассмеялась Женя, потянувшись рукой к его вихрам. — Мужичище в доме вырос, а я ему элементарные вещи по десять раз талдычу.

— Вот именно! — мотнул головой, отстраняясь от ее руки, Максимка. — Тебе нас с Катькой поучить — прямо хлебом не корми. Иди, телефон в комнате звонит, слышишь? Наверняка тетя Ася по тебе соскучилась.

Звонила, однако, совсем не Ася. Звонила мама Дашки Котельниковой, Катькиной подружки. С мамой этой Женя водила знакомство телефонно-шапошное, то есть и не помнила даже толком, как ее зовут — то ли Валя, то ли Варя… Занудой была эта то ли Валя, то ли Варя еще той. И голос у нее был тоже противный, длинно-скрипучий такой. И говорила она в основном длинно и путано, перемежая каждую мысль еще и долгими на всякие темы лирическими отступлениями. Странно даже было, как это она сумела такого веселого и открытого ребенка вырастить. Дашка очень Жене нравилась. Славная такая девочка. Умненькая и правильная. И Катька за ней тянулась вроде бы.

— Женечка, я не поздно звоню? Я вас не из постели вытащила, надеюсь? Вы так долго трубку не брали, а перед Катюшей мне как-то не хотелось легализоваться… — совершенно нормальным голосом произнесла Дашина мама. То есть без всякой скрипучести и предварительного занудства. А это было уже странно. К Жене вдруг разом вернулось давешнее нехорошее предчувствие, заставило нервно сжать пальцами телефонную трубку…

— А что такое? Случилось что-нибудь, да? Почему вы не захотели, как говорите, легализоваться? Что-то с Дашей случилось?

— Нет, с Дашей как раз все нормально. Я хотела вас насчет Кати предупредить.

— Господи, не пугайте меня… Что такое?

— Ой, даже не знаю, как вам сказать.

— Да говорите прямо, не томите душу! Что с моей Катей случилось?

— Нет, не волнуйтесь, ничего особенного. Просто они раньше так хорошо дружили, а теперь…

— Что, что теперь? — потихоньку начала раздражаться Женя. Ну что за манера такая у женщины — тянуть кота за хвост? Нет, чтоб сразу сказать — так, мол, и так!

— А теперь они совсем не дружат.

— Ну? И что? Сегодня не дружат, завтра снова подружатся. В чем проблема-то?

— Да вы не сердитесь на меня, Женя. Я же как лучше хочу. Я за вашу Катеньку очень даже переживаю. Как связалась она с этой девчонкой, так я прямо места себе не нахожу…

— С какой девчонкой?

— Ой, а вы не знаете, да? Вы, наверное, давно уже в школе не были.

— Да, и правда давно не была. С первого сентября еще. А что за девчонка такая? Расскажите мне, я не в курсе.

— Я не знаю, кажется, ее Алиной зовут… Она у них в классе новенькая — неизвестно вообще, откуда она взялась такая. Всех девчонок перебаламутила.

— В каком смысле перебаламутила?