Привычка жить

В общем, вырастила бабушка внучку слишком уж к одежде требовательной. Не в смысле стоимости, конечно, а в смысле того самого «изюму». А потом в Женином благополучном замужестве к этому «изюму» и возможность высокой стоимости тоже удачно прибавилась. И привычка эта окончательно в ней корнями проросла — без одёжной на себе красоты в мир вовсе ступать не сметь… Потому что не примет! Потому что отторгнет! А что? Так потом и оказалось — и правда отторг! Никакой ей радости от мира не стало — отвернулся он от нее, не вынес такой с ее стороны предательской дисгармонии. Вот и скачи теперь, и прыгай через две лестничные ступеньки, убегай от своего же внутреннего с миром конфликта. В шубе-то, небось, так по-заячьи некрасиво не запрыгала бы!

Забежав в свой кабинет, она кинулась с разбегу к теплой батарее, уселась на нее сверху и, сжав губы и прикрыв глаза, начала мелко трястись-дрожать. Чего в этой дрожи было больше — зимнего холода или разгулявшегося по организму горестного раздражения — она и сама бы не определила. Что ж это за утро такое проклятое — хоть совсем не живи!..

— Ты чего, Жек? — подскочила к ней со своего стула Аленка. — Случилось чего, да?

— Ой, отстань… Ничего не случилось… Замерзла просто. А вообще, случилось, конечно. Такого вчера со мной наслучалось всякого разного! Вернее, не со мной… Прям жуткая история такая! Сейчас вот отогреюсь и расскажу. Чайник пока включи, а?

— Ага, сейчас… — тут же подсуетилась Аленка.

— Ой, подожди, Жень, не рассказывай пока! — отозвалась из-за своего компьютера Оля. — Я справку срочную должна закончить! Мне еще минут десять надо! Я сейчас, я быстро.

— Да ладно, не торопись. Я и не отогрелась еще… — махнула в ее сторону рукой Женя.

— Ой, Жек, а тебя с утра Юрий Григорич искал! — громко прошептала из «чайного» угла Аленка, заговорщицки округлив глаза. — Залетел к нам, весь из себя озабоченный такой! Почему это, говорит, Ковалевой до сих пор на работе нет… Чего это он, а?

— Ой, Аленк, не надо, прошу тебя! Ну не поминай его всуе! — жалобно повернулась к ней Женя. — Он и без того мне внизу настоящий допрос с применением пыток устроил… Привязался, понимаешь ли, к шубе моей несчастной. Вот доложи ему, куда я шубу свою дела, и все тут.

— А куда ты ее дела? — с интересом вдруг спросила Аленка, оглядывая подозрительно Женино пальто. — И то я смотрю — третий день уже в этом безобразии ходишь.

— Куда, куда… — уныло вздохнула Женя. — Соседке Оксанке продала.

— Зачем? — снова округлила на нее глаза Аленка.

— Ну как зачем… У тебя, Ален, папа-мама есть?

— Есть… А при чем тут…

— А двоих детей у тебя нету?

— Нету, конечно… Ты ж сама знаешь!

— Ну вот видишь, Ален, как все в один пазл хорошо складывается… Раз нам зарплату замылят, где ты на новогодние подарки денег возьмешь? У мамы с папой?

— Ну да…

— А я где возьму? Чтоб своим детям подарки купить?

— Ну… Я не знаю, конечно… Можно кредит, например, взять…

— Кредит? Что ж, мысль хорошая, конечно… А отдавать с чего?

— Ну, так там же постепенно…

— А где гарантии, что на эти «постепенно» у меня деньги найдутся? Нету у меня таких гарантий, Ален. Слишком уж моя жизнь неустойчива. И за спиной моей никто не стоит, чтоб поймать, если падать буду. За спиной моей только дети, которые есть хотят каждый день. Нет, боюсь я долги на себя взваливать, очень боюсь…

— Так сейчас весь мир в долг живет, Жень! И ничего, и нормально! Никто не умер еще от страха! Пошел человек и взял кредит, и решил все свои проблемы…

— Ага! Добрые дяденьки банкиры очень тебе обрадуются, всеми твоими проблемами озаботятся тут же, и все решат, и помогут, чем могут! — встряла в разговор из-за своего компьютера Оля. — Как там говорится, погоди? Подобрали, обогрели… Или обобрали, подогрели? Глупая ты какая еще, Ален, господи…

— И ничего не глупая! Все равно можно как-то проблему безденежья решить! А вот последнее с себя снимать — глупо! Надо же — шубу продать… Да я бы никогда… Это уж вообще самобеспредел какой-то…

— Ладно, малолетка, хватит трындеть! Ты чай приготовила? — вырвалась наконец из-за своего компьютера на свободу Оля. — Ишь, Жень, еще и про беспредел тут рассуждает, ага? Совсем расслабилась с нами, с добрыми тетками! Спорит еще, главное! А дедовщину, ее никто и нигде пока не отменял, между прочим.