Признание маленького черного платья

Вот так эта семья обедает? Ларкен бросил взгляд на блестящую белую скатерть, на расставленное идеально отполированное серебро и отсветы бокалов для вина, и подумал о собственных приемах пищи, которую он часто просто торопливо проглатывал. Довольно сильный контраст с подносом в его кабинете – или с какой-нибудь заплывшей жиром пищей в разношерстной гостинице в Португалии. И тем более с сухарями, которые ему часто приходилось разыскивать в мусоре и прятать в седельных сумках – когда путешествия для Пимма заводили его так далеко за границу фронта, что обед мог стоить ему жизни.

В самом деле, даже после того, как умер его отец и Ларкен жил с тетушкой Эдит, хотя она и была замужем за графом, но всегда придерживалась веры в простую пищу.

Герцогиня продолжала тянуть, хм, вести его на почетное место за столом.

– Моя свекровь, леди Чарльз Стерлинг, – произнесла она, представляя его элегантно одетой матроне. – Леди Чарльз, это тот кузен, о котором я вам рассказывала, мистер Райдер.

– Мадам, рад встрече с вами, – произнес Ларкен, изображая свой самый худший поклон. Ответом со стороны леди послужил вежливый кивок и сочувствие во взгляде.

Тем временем, они продолжали двигаться вдоль бесконечного стола к его стулу, который начинал походить на пуританские колодки, а не на шедевр Чиппендейла.

– А это, мистер Райдер, леди Дженива Пенсфорд, тетя Холлиндрейка и тоже ваша кузина, я полагаю, – сказала герцогиня с напряженной ноткой в голосе. – Не припоминаю, встречались ли вы.

У Ларкена перехватило дыхание. Потому что Темпл заверил его, что никто из списка приглашенных гостей никогда не встречался с мистером Райдером.

Но ему не пришлось беспокоиться слишком долго.

– Конечно же, нет, – уточнила леди Дженива, бросив всего один взгляд на его сюртук и косматые волосы и игнорируя его, как не стоящего ее внимания. – Мистер Райдер – очень дальний родственник.

После того, как от него отделались подобным образом, Ларкен смог перевести дух. Слава Богу, что леди Дженива принадлежала к привилегированному клубу матрон, которые в первую очередь оценивали личность по хорошим манерам и генеалогии. И даже несмотря на то, что он якобы приходился ей родственником, не носящим фамилию Стерлинг, мистер Райдер определенно не соответствовал ее критериям.

Ларкен задался вопросом, что бы леди Дженива подумала, если бы знала, кто он на самом деле.

Джеффри, лорд Ларкен. Сын опального барона Ларкена.

Предателя Ларкена, как кое-кто в «Уайтс» любил называть его отца, подразумевая, что и сын сделан из того же теста.

Нет, пусть лучше леди Дженива считает его бедным родственником, потому что если бы она знала правду, то, вероятно, потребовала бы, чтобы подобную персону без раздумий вышвырнули из священных залов этого дома.

Его внимание снова вернулось к делам насущным, когда герцогиня представила его последней гостье.

– …Минерва, маркиза Стэндон, – произнесла она, задержавшись перед высокой рыжеволосой леди.

Боже мой, только не одна из трех вдовствующих маркиз Стэндон! Каждый мужчина в Лондоне обходил стороной трех леди, каждая из которых вышла замуж за разных наследников Холлиндрейка только для того, чтобы увидеть, как их мужья сходят в могилу, так и не унаследовав заветного титула герцога. Теперь, если верить Темплу, вдовы доставляли Холлиндрейку массу хлопот из-за содержания и различных принадлежащих герцогу домов, которыми они могли пользоваться, ссорясь между собой и со всеми, кто попадался им на пути.

Черные Вдовы, вот как их называли в разных клубах по всему городу.

– Леди Стэндон, – прошептал Ларкен в знак приветствия, а затем намеренно споткнулся о ножку стула, чтобы укрепить иллюзию о неуклюжем викарии.

И это сработало, потому что леди принужденно улыбнулась и немедленно начала выравнивать столовое серебро, лежащее перед ней.

– Теперь осталось только дождаться, когда появится моя сестра, – сказала герцогиня и нетерпеливо выдохнула.

Теперь взгляд Ларкена был прикован к стулу рядом с его собственным. Который пока был свободен.

Мисс Лэнгли.

А вот это и в самом деле загадка. Потому что, хотя Темпл описывал дочь барона Лэнгли как умного и могущественного противника, сам Ларкен увидел только бойкую девицу, которая не может призвать к порядку свою убогую собачонку, не говоря уже об упряжке лошадей, и не умеет твердо и метко целиться из охотничьего ружья. Темпл, должно быть, сошел с ума, если на самом деле думает, что она может стоять за этим дерзким побегом.

– Боюсь, что моя кузина леди Филиппа не присоединится к нам, потому что она остается наверху с нашей тетушкой Араминтой – в последнее время она себя плохо чувствует. Наше путешествие из Лондона ужасно отразилось на бедняжке, но несколько дней в постели должны вернуть ее в хорошую форму.

Ларкен улыбнулся, жалея, что не смог придумать такую же болезнь и укрыться в безопасности в своей комнате. Кроме того, пока все сидят за обедом, он мог бы обыскать дом и покончить с этим безумием.