Признание маленького черного платья

– Полагаю, вы должны считать это, – еле слышно ответил он девушке. Не все ли ему равно после третьего отсчета ее пальцев? Уже ко второму его почти с головой накрыла та обычная паника, которая охватывает любого холостяка при упоминании слова «сваха».

А Ларкен-то считал себя сделанным из более прочного материала. И все же, это задание внезапно начало принимать такой же рискованный оборот, какой обычно связывают с проникновением в парижскую тюрьму.

– О да, думаю, я должна включить Холлиндрейка, – проговорила мисс Лэнгли. – Что ж, тогда получается всего шесть. А она намеревается довести свой счет ровно до дюжины до конца лета.

– Д-д-дюжины?

Мисс Лэнгли кивнула.

– Да. И за время этого приема гостей.

– Так скоро? И так много? – потрясенно выговорил он. Ему показалось, или воротничок на самом деле внезапно сдавил его горло, лишая воздуха? И хотя они только что вышли из леса и теперь шагали по широкому лугу, доходившему до английского сада, и над ними сияло яркое солнце, Ларкен испытывал такое ощущение, словно его бросили в глубокую, мрачную пещеру.

– Конечно, – ответила девушка. – Потому что, какой смысл затевать все это беспокойство, – она махнула рукой на череду повозок, движущихся по аллее, где непрерывным потоком прибывали гости и припасы, – если не для того, чтобы сосватать как можно больше пар?

Но шесть пар? Прежде, чем он смог остановить себя, Ларкен задал неизбежный вопрос.

– Как возможно так много?

– Ну, есть вы, я, Пиппин, мисс Браун, мисс ДеФиссер, сестры Элсфорд и, конечно же, леди Стэнфорд.

– Которая из них? – сухо спросил он, на мгновение забыв о своей роли.

– Минерва, я полагаю, так как она получила приглашение. – Затем она улыбнулась. – Думаю, что Холлиндрейку, и, в свою очередь Фелисити, досаждают все три леди Стэндон, грызущиеся между собой. Может быть, я должна предложить Фелисити какой-то способ выдать их всех замуж, хотя бы только для того, чтобы на время отвлечь ее. – Мисс Лэнгли вздохнула. – Полагаю, это сработает, но ненадолго. Она преисполнена решимости добиться своей дюжины до наступления зимы и торжественно вернуться в Лондон.

Или, скорее, она станет совершенно невыносимой, подразумевал ее тон.

О да, Ларкен мог посочувствовать мисс Лэнгли. Потому что если он находился здесь до тех пор, пока не найдет Дэшуэлла, то девушка рядом с ним не могла освободиться. На самом деле, ему было жаль ее, потому что его заключение было всего лишь временным. А мисс Лэнгли приговорена пожизненно.

Он вытащил из кармана томик Фордайса и поднял его вверх.

– Полагаю, ее светлости бесполезно читать проповеди о смирении и рассудительности.

– Совершенно верно.

Они оба рассмеялись, и пока Ларкен засовывал книгу обратно в карман, он на какой-то завороженный момент попытался забыть причины, которые привели его в Холлиндрейк-Хаус.

Что он здесь ради того, чтобы найти Дэшуэлла.

Он посмотрел на мисс Лэнгли. То, что эта девушка могла приложить предательскую руку к освобождению капитана, казалось безосновательной идеей. Во многих отношениях она выглядела так же, как любая другая английская леди, с волосами, уложенными в простую прическу, со светлой кожей и невинными голубыми глазами, шагающая рядом с ним, словно это обычная утренняя прогулка.

Ларкен огляделся и, к немалому потрясению, осознал, что именно так и живут другие люди. Каждый день. Пока он копался в грязи Европы и ее войн, Англия продолжала пребывать в этом буколическом великолепии.

Он потратил почти всю свою юность – когда обычно принято играть, участвовать в скачках и распутничать – на восстановление утраченной фамильной чести. Стоило ли оно этого? Потому что он потерял так много времени, такую огромную часть себя, и теперь во многом был связан этими годами, той темнотой, которую они набросили на его сердце, на самую его душу.

Ларкен почти ощущал себя неуклюжим дураком, потому что для большинства мужчин эта прогулка по лугу была совершенно нормальным времяпровождением, но что касается его, то красота, восхитительный покой и незатейливость этого места лишали его дара речи. Ведь он провел почти десять лет в аду войны. Он и забыл о дорогих сердцу и бесценных удовольствиях простой жизни.

Кажется, даже Брут умерил проявления дурного поведения и трусил рядом с хозяйкой как сущий ягненок.

Внезапно, по какой-то необъяснимой причине, он обнаружил, что испытывает желание обнаружить выход из всего этого. Для них обоих. Для него и мисс Лэнгли.

О, черт возьми. Дэш – это одна проблема, но каким образом Ларкен сможет спасти ее от одного из подобранных сестрой «кавалеров», как она назвала их?

Ты знаешь как…

Ларкен остановился, чтобы подать ей руку и помочь подняться на ступеньки для перехода через забор, безоблачно-синее небо было таким же ярким, как и блеск ее глаз. Похоже, такого оттенка достаточно, чтобы заставить мужчину забыть обо всем.

Чтобы стать таким же предателем, каким вполне может оказаться и леди перед ним.