Призрачный клинок. Книга первая. Том 1

Итан несколько раз прочистил горло и пошел вперед через подлесок. Кроны над головами путников мерно покачивались. Листья трепетали на ветру, хлопая друг о друга, когда на них налетал порыв воздуха.

Вдалеке из-за деревьев раздалось тихое пыхтение крупного зверя, его тяжелые шаги глухо стучали, когда он удалялся в сторону. Где-то неподалеку раскололось дерево, и в воздухе разнеслась трель разъяренных пчел.

Итан шел впереди. Коннор хмурился. Его спутник явно что-то скрывал. Поникшие плечи. Хриплый голос. Едва заметная перемена настроения.

Все это говорило о скорби.

Что бы ни произошло в этом другом доме, для Финнов это закончилось плохо – и Итану, похоже, не нравилась мысль о возвращении туда.

– О, ты глянь-ка, – Итан спрятался за дуб и выглянул из-за ствола, наблюдая за чем-то, что находилось вне поля зрения Коннора.

Магнусон остановился на ходу и, проследив за взглядом мужчины, обнаружил сидящего у плакучей ивы бурого медведя, раза в два крупнее человека. Сквозь завесу листьев было видно, что огромный зверь, рыча, зарывался носом в пчелиный улей. Оттенок его тусклого меха идеально совпадал с прелыми листьями, лежавшими вокруг.

Обломки улья застучали о лесную подстилку, с треском падая на твердую землю, а пчелы, отчаянно жужжа, закружились вокруг головы зверя. Некоторые из них пытались ужалить медведя, но, похоже, не смогли пробить его шкуру. Он с довольным видом уплетал мед, хрюкая и причмокивая. Мед застревал у него в зубах, когда он жевал. Когда медведь делал очередной укус, изо рта выглядывали два длинных клыка, завернутых наверх, к носу. Лишь изредка подергивая ухом, чтобы отогнать пчелу, он давал понять, что знает об их присутствии.

Итан широко улыбнулся и, понизив голос, наклонился к Коннору:

– Эти медведи те еще трусы, за ними забавно наблюдать. Так далеко на юге они не впадают в спячку, как северные медведи. Но все равно едят так, как будто собираются пару месяцев дрыхнуть.

Клыкастый медведь наклонил голову в их сторону, услышав голос Итана. Зверь бросил взгляд на Коннора и напрягся, уловив потенциальную опасность. Но Магнусон не двинулся с места, так что медведь закряхтел и вернулся к меду.

Из подлеска, словно призраки, выскочили и пронеслись по примятым листьям два кролика. Первый, добежав до медведя, с легкостью запрыгнул ему на ногу. Второй промахнулся и упал на землю. Катаясь на спине, он засучил в воздухе своими пухлыми маленькими лапками. Медведь, не шелохнувшись, продолжил уплетать мед, а первый кролик стал радостно слизывать то, что капало на густой мех на животе зверя.

Итан рассмеялся:

– Я, пожалуй, тоже мог бы присоединиться к ним и умыкнуть немного меда. Похоже, он слишком толстый, чтобы обратить на это внимание.

Коннор оперся о дерево и, оторвав взгляд от медведя, обратил внимание на здоровяка, прятавшегося за стволом дерева вдвое уже него. Итан выделялся, как нарыв на большом пальце.

Никто здесь по-настоящему не боялся смерти. Каждый день мог стать последним, а значит, жить нужно было на всю катушку.

Чтобы выжить в Древнем лесу, нужно было быть немного сумасшедшим: это касалось как людей, так и животных.

Итан широко улыбался, облокотившись о дуб, полностью поглощенный сражением между зверем и насекомыми едва ли в двадцати метрах от них. Коннор ничего не смог с собой поделать и стал разглядывать лицо мужчины. Оно озарилось улыбкой от радости, которую он находил в природе и своем открытии, – и это задело какие-то струны в глубине души Коннора.

Ностальгия.

Его отец тоже так делал, когда они жили в Кёркуолле. Когда Коннор был маленьким, отец брал его на природу, показывал все, что было в Огнедышащем лесу, росшем на острове, и рассказывал, как природа защищает себя и своих жителей. Он всегда говорил о деревьях так, словно они были живыми, дышали, наблюдали за теми, кто входит в лес.

Словно сами деревья излучали магию.

Итан усмехнулся и снова жестом велел Коннору следовать за ним. Что-то шевельнулось глубоко внутри Коннора. Эта ностальгия причиняла боль. Но, честно говоря…

Ему этого не хватало.

Того, как Кира по-матерински раздавала указания. Простодушной честности Итана. Намека на сострадание. Коннор не знал, что и думать об этой семье, которая не хотела, чтобы он уходил, когда большинство отвернулось от него.

Даже Бек Арбор.

– Итак, расскажи о своей семье, – хлопнул в ладони здоровяк, пока они шагали по лесу. – У тебя есть жена? Бьюсь об заклад, ты уже дорос до того, чтобы жениться.

Коннор поморщился при мысли об этом. Ни одна женщина не пожелала бы подобной жизни, да и дети заслуживали лучшего.

Некоторое время тишину прерывал только тихий щебет птиц в кронах.

– Все в порядке, – грубо похлопал Коннора по спине Итан, отчего по позвоночнику парня разошлись небольшие волны боли. – Не нужно делиться тем, о чем ты не хотел бы вспоминать.

– Спасибо.

– Однако путь предстоит долгий, – предупредил плотник. – Надеюсь, ты не против, если я заполню тишину.

Коннор пожал плечами. Он бы предпочел помолчать, но это было не настолько важно, чтобы высказывать свое мнение.