Призрачный театр

Лишь на четвертое утро буря в ее животе затихла. Предыдущем вечером ей впервые удалось удержать в себе съеденный ужин, и проснулась она под небом, вернувшимся на свое законное место. Лучи солнечного света пробили крышу их шалаша, но они напомнили ей клетку, поэтому она тихо оделась и вышла босиком в лес. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ее никто не охранял, и она свободно расхаживала по лесу. На оголенных ветвях деревьев, похожих на жертвы удара молнии, темнели клочковатые гнезда грачей. Между деревьями порхали воробьи, перелетая с ветки на ветку. «Птицы – боги». Над головой не кружила Девана – они слишком хорошо прятались, опасаясь преследований. Она присела облегчиться под дубом, и в этом лесу, выглядевшем первобытно дремучим, сейчас слышалось лишь издаваемое ею тихое журчание. Она глубоко вдыхала ледяной воздух, пока грудь не начала болеть. К ее возвращению с прогулки Трасселл уже проснулся.

– Где мы сейчас? – спросила она.

Он сидел на стволе дерева, занимаясь починкой своих башмаков.

– Наверное, где-то между Или и Кембриджем. Дня четыре езды до Лондона, если бы у нас были лошади. И если бы мы рискнули довериться дорогам.

Шэй развернулась и пристально взглянула на него.

– Мы не доверяем дорогам? – она боялась спросить, почему они следуют таким путаным путем.

Он убрал свою иглу.

– Естественно. Джаггер ведь предполагает, что ты направишься в Лондон. И королевские курьеры тоже ищут тебя. Очевидно, в Лондоне полно слухов о том, что ты присоединилась к коммонерам, поэтому Елизавета пока пребывает в сомнениях. Занимаясь твоими поисками, мы постоянно прятались от Стрижей. Нам приходится учитывать то, что любой встречный на дороге может жаждать заловить тебя в собственную клетку.

Они направились в сторону от главной дороги, ныряя в кусты ежевики всякий раз, когда слышали дорожный шум. Это замедляло их продвижение, но догадки Трасселла подтвердились: примерно через час мимо них стремительно проскакали четверо коммонеров с «конскими хвостами», в жилетах, а вскоре после них в другую сторону проехали три повозки с солдатами. В пути Трасселл поведал ей много интересного, и именно так, отрывочно, на укромных лесных стоянках, Шэй узнала историю своего похищения и побега. Он рассказал ей, как они следовали за слухами о выступлениях Кокейна. Днем наблюдали за поднимающимся на горизонте дымом. И, наконец, увидели Девану. Алюэтта клеила воздушных змеев и заготавливала огненные стрелы, пока тревожные новости о родителях не призвали ее домой. Трасселл приходил в Кокейн на последние три выступления; однажды он стоял совсем рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки. Однако только в полдень, когда в лесу стояла тишь, а справа слышался обычный дорожный шум, Трасселл наконец поведал ей о том, что она давно ждала.

– В общем, Бесподобный продал тебя.

Он не стал ходить вокруг да около. Просто, переходя вброд ручей, не глядя на нее, прозаически пересказал основные подробности этой истории.

– Он ведь исчез ненадолго в тот вечер в Кокейне. Нашел треклятого Джаггера и заключил с ним сделку.

– Нет, – невольно вырвалось у нее, и, хотя ей совсем не хотелось думать об этом, тошнотворные подозрения уже начали одолевать ее.

– Алюэтта с самого начала что-то подозревать. Коммонеры ведь точно знали, где нас ждать. И уже даже успели сколотить для тебя клетку.

Шэй вспомнила, как похитители спокойно ехали на своих лошадях. Вспомнила запах табака. И огненную стрелу, запущенную для них как путеводную звезду.

– Нет. Он же не мог, – но сомнения уже глубоко запали в ее душу, – Трасселл, его же пырнули ножом. Ты уже отъехал. А я видела его рану.

Он не повернулся, чтобы посмотреть на нее. Хлестнул палкой по веткам подлеска.

– Что ты видела, Шэй? Только кровь. Полагаю, кровь ягненка. Коровья кровь слишком густая.

Дерьмовый запах с металлическим привкусом и звук струившийся крови.

– Честно говоря, если бы он не инсценировал то ножевое ранение, я сомневаюсь, что мы заподозрили бы его. Но ты же понимаешь, что именно наш Бесподобный должен быть в центре внимания. Что-то тогда все не давало покоя Алюэтте. Пару дней спустя она заставила его раздеться, на его боку не было ни царапины.

Эти слова доконали ее. «Заставила раздеться», а не «увидела раздетым».

– На следующий день, когда он отправился пополнять наши запасы, я обыскал его палатку. И обнаружил в земле под подушкой те самые французские монеты. Золотые монеты. Этой суммы вполне хватило бы, чтобы купить ему настоящий титул в Лондоне.

Дерьмовый запах с металлическим привкусом и табачный дым. Неспешный, ленивый отъезд похитителей. Его история звучала правдиво и невероятно одновременно.

– Нельзя же в Англии безнаказанно покупать и продавать людей… это означало бы рабство, – заметила она, хотя, уже говоря это, сознавала наивную глупость такого замечания.