Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

В шестнадцать лет Нони фантастическое количество раз приняла участие в ирландском конкурсе «Выиграй собственный паб», организованном компанией Guinness. Она отправляла тексты около пятидесяти слов на тему, почему Guinness – идеальное пиво. Она всегда умела писать, причем очень хорошо. В ее школе были настоящие мастера слова и мыслители, но Нони никогда не включали в их число. Ее интеллект был неброским. Он идеально подходил для электронных писем. Для конкурсов. Если она победит, вся школа и ее родители узнают, какова она есть. Тихая девочка, которая не имела представления о том, как пить пиво, но сумела так хорошо написать множество небольших сочинений на эту тему, что выиграла собственный бар в глубинке графства Керри. Она превзошла бы их ожидания. Нони мечтала не об успехе, а о том, чтобы окружающий мир признал свою близорукость.

В конкурсе она не победила. С ней произошло нечто худшее, чем проигрыш, и это в значительной степени определило ее будущее. Одно из ее писем вошло в первые двадцать пять, но в местных газетах опубликовали имена лишь первых десяти. Ей прислали письмо о том, что она произвела глубокое впечатление на жюри, и ей стоит попытать удачи в следующем году. То же самое происходило со всеми стипендиями, премиями и грантами. Она всегда производила глубокое впечатление на жюри, но конкуренция оказывалась слишком велика. И то же происходило с мужчинами, с которыми она встречалась. Она три раза была женщиной, с которой встречались, прежде чем жениться на другой. Казалось, она была брачным тренером, готовившим мужчин к серьезному шагу.

Сусанна думала, что хорошо знает Нони. Она уверяла, что на ней не женятся, потому что она никак не может расстаться с Гарри. Сидя на кухне Сью в Гарлеме и любуясь мордашкой ее дочери, измазанной авокадо, и пальчиками в дешевом сыре, Нони злилась, выходила из себя или молчала, или смеялась – в зависимости от того, пили ли они вино. Но в глубине души Нони вынуждена была согласиться. В минуты особой откровенности она сознавала, что и знаменитым документалистом не стала из-за Гарри. Нони согласилась с ролью инженю, ролью валика для пушинок. Она почти каждый день вспоминала душные, туманные утра в Париже. Вместо того чтобы сосредоточиться на своей работе, целиком погрузиться в свой замысел, она жила в тени прошлого. Это длилось год, верно? Целый год она была его безмолвной частичкой. Год оленины, вина, его обнаженного тела и слоновьих бедер – он сам так говорил о себе. Ей казалось, что она с мороза попала в тепло, из каменного холода зимнего Парижа в его комнату, согретую огнем камина, из бодрящего холода его спартанской ванной в мягкое тепло его потной плоти на огромной кровати.

К тому времени, когда они оба вернулись на Манхэттен, Гарри уже женился на Хелен и снял четыре фильма, каждый из которых был лучше предыдущего. Лучшей его работой того плодотворного периода стал фильм «Уличные музыканты» – не столько об уличных музыкантах, сколько об экономике определенных кварталов Парижа, Кливленда и Дубая. Фильм вызвал такую восторженную реакцию, что даже Нони, несмотря на все ее восхищение, была подавлена образом жизни мужчин, которые могли иметь множество детей от нескольких жен и заниматься своим делом, не отчитываясь за время, проведенное вдали от собственного потомства, или не вдаваясь в объяснения, почему они вообще не хотели становиться отцами.

В те пятнадцать лет, что Гарри был женат на Хелен, Нони встречалась с тремя – почти с женихами. Ни один из них не прижился, и не потому что Нони тосковала по Гарри или мучилась от боли. В действительности эти годы были почти безболезненными. Нони с самого начала знала, что брак с Хелен недолговечен, старалась держаться поблизости – и оставаться свободной. Если ей суждено занять второе место и сделать новую попытку в следующем году, то она будет ждать, пока хрупкая семья Гарри и его бергдорфской блондинки окончательно развалится – в этом были уверены почти все. А Хелен пыталась вытеснить Нони, и Гарри реже виделся с ней, даже когда это было нужно. И все же они продолжали видеться, болтать, есть булочки с кофе, гулять в парке, иногда пропускать по стаканчику вина в подземном японском баре рядом с его студией.

Честно говоря, Нони не уступила Гарри Хелен. И дело было не в изменах во время его первого брака и не в мелких интрижках после. Нони уступила Гарри Мэриен.

– Я встречаюсь с новой женщиной, – сообщил Гарри в баре над их любимым японским подвальчиком. – Ее зовут Мэриен, и она любит, когда ее трахают сзади.

– Ты серьезно?!

– Абсолютно. Она – классическая белая протестантка. Хелен, только без банальности. Жемчуга и розовые шелковые трусики. Но ей нравится черный ход. Она открывается, как цветок.