Призрак мадам Кроул

Замок венчал крутой край лесистой долины, сам наполовину скрытый среди дикого леса, который покрывал этот длинный и уединенный хребет. В радиусе многих миль не найти никакого человеческого жилья, за исключением десятка лачуг и крошечной часовни, составляющих маленькую деревушку Мурроу, которая лежала у подножия долины.

Удаленность и труднодоступность спасли замок от разрушения. Никто не взял бы на себя труд разбирать и увозить отсюда тяжелые и громоздкие дубовые бревна, не говоря уже о каменной кладке или черепичной кровле. Все, что можно было унести, давно растащили местные жители. Остальное же предоставили разрушать неумолимому времени…

Наследственными владельцами этого благородного здания и обширной территории в трех смежных графствах, которые я назвал, были англичане по фамилии де Лейси, давно поселившиеся в Ирландии. Эту часть своего состояния они приобрели в царствование Генриха VIII и владели им, с некоторыми превратностями, вплоть до начала революции[21] в Ирландии, от которой сильно пострадали. В результате они, как и многие другие аристократические семейства той эпохи, пришли в окончательный упадок.

Тогдашний владелец де Лейси уехал во Францию и некоторое время командовал Ирландской бригадой[22], но потом заболел. Он вышел в отставку, став бедным прихлебателем при дворе Сен-Жермена. Умер в начале восемнадцатого века – насколько я помню, в 1705 году, – оставив единственного сына, которому едва исполнилось двенадцать лет, со странным, но многозначительным именем Ультор[23].

С этого момента и начинается часть моей удивительной истории.

Когда отец Ультора умирал, мальчика привели к его постели. Рядом не было никого, кроме духовника. Сначала отец сообщил сыну, что по достижении двадцати одного года тот должен предъявить права на небольшое поместье в графстве Клэр, в Ирландии, по праву его матери, и получить титул, документы на который он ему передал. Потом умирающий взял с мальчика клятву не жениться до тридцатилетнего возраста – на том основании, что ранний брак разрушит его дух и ослабит волю, помешав выполнить свое предназначение – восстановить славу их рода. А затем родитель открыл ребенку тайну, которая так напугала его, что тот жалобно заплакал, дрожа всем телом и цепляясь одной рукой за рясу священника, а другой – за холодное запястье отца, и с криками ужаса стал умолять прекратить рассказ.

Однако священник, без сомнения, и сам уверенный в важности сообщаемого, заставил мальчика слушать. И тогда старший де Лейси показал миниатюрный портрет, от которого ребенок тоже с плачем отвернулся. Но мальчика не отпускали, пока он тщательно не запомнил все черты изображенного там лица и не смог по памяти назвать цвет глаз и волос, а также покрой и отделку платья. После отец вручил ему черную шкатулку, в которую вложил портрет, представлявший собой миниатюру в полный рост – длиной около девяти дюймов, тонко написанную маслом и гладкую, как эмаль. Поверх нее лежал сложенный лист бумаги, исписанный аккуратным разборчивым почерком.

Документы и эта черная шкатулка составляли самую главную и практически единственную часть наследства, оставленного разорившимся якобитом единственному сыну. Он передал их в надежные руки священника до того времени, пока Ультор не достигнет возраста, когда сможет понять их ценность и верно распорядиться ими.

Когда с передачей наследства было покончено, умирающий изгнанник, полагаю, почувствовал облегчение, потому что заговорил с сыном веселым голосом и сказал, что верит в свое выздоровление. Они со священником успокоили плачущего ребенка. Отец поцеловал его и дал маленькую серебряную монету – купить фруктов. Потом Ультора отправили на прогулку, а когда он вернулся, отец был уже мертв.

Младший де Лейси оставался во Франции под опекой этого священнослужителя, пока ему не исполнился двадцать один год. После чего он отправился в Ирландию, получил свой наследственный титул и без проблем предъявил права на небольшое поместье в графстве Клэр. Ведь статус изгнанника его отца не мог помешать сыну владеть наследством матери.

Там он и поселился, время от времени совершая унылые и одинокие поездки по обширным территориям, некогда принадлежавшим его отцу, и лелея мрачные мысли.

Иногда Ультор посещал Париж, этот общий центр недовольства англичан, ирландцев и шотландцев. Там же, когда ему исполнилось чуть за тридцать, женился на девушке из другого разорившегося ирландского семейства. Молодая жена приехала с ним в печальное уединение поместья в Мюнстере, где родила двух дочерей. Старшая, серьезная и рассудительная Алиса, была темноглазой и темноволосой. Уна, на четыре года младше ее, имела большие голубые глаза и длинные и золотистые волосы.

Полагаю, бедная мать этих девочек была от природы беззаботным, общительным и жизнерадостным созданием, и ее веселая и живая натура томилась в одиночестве и мраке уединения. Во всяком случае, она умерла молодой, и дети остались на попечении меланхоличного и ожесточенного отца.