Призрак в Лубло

— Кушайте, дорогие, кушайте на здоровье, раз уж так рветесь домой. Ты тоже, старик, отведай. И ты, доченька, эх, как же вас надо уговаривать, неужто мне самой подавать пример? — Она засмеялась, показав два старых зуба, потянулась за ножом и отрезала совсем крохотный кусочек сала.

«Вот так дела, — подумал Йошка. — Впятером на этот кусочек сала!»

— Я не буду, — отозвалась Жофи.

— Почему же? Не любите, что ли?

— Нет, но я и в самом деле наелась. Я очень люблю лапшу и, право же, очень наелась, больше некуда.

— И то правда — лапша вкусная пища. Я тоже очень люблю суп из сушеной лапши, заправленный поджаренным луком, — сказала старуха и принялась грызть сало.

Йошка сначала решил было не есть, но потом передумал. Нет, черт бы их побрал, пусть не привыкают к тому, что он назло не ест. Ведь потом они нарочно станут злить его, только бы он не ел! Йошка достал свой складной нож, отрезал большую половину сала, кусок хлеба и принялся есть.

Старуха даже поперхнулась от удивления, но продолжала жевать, делая вид, будто ничего не заметила.

Йошка понимал, что значит ее молчание, и подумал:

«Придется ли мне когда-нибудь есть здесь еще раз? Право же, если они не поторопятся, так я съем этот кусочек колбасы! Как это отец приговаривает: „Сынок, то только наше, что в рот попало!“»

Невеста тоже потянулась к колбасе и взяла кусочек.

Она жевала очень изящно, чуть шевеля ртом, плотно сжав губы и склонив голову набок, как дева Мария; все время она только и смотрела на Йошку.

Эх, если бы Жужика когда-нибудь посмотрела на него так! Его опять бросило в жар, даже есть расхотелось, кусок не лез в горло. Что-то делает сейчас, после обеда, Жужика?

Легла спать? Свернулась в клубок где-нибудь с горя и ушла в свои мысли. И он снова отчетливо увидел перед собою ее лицо таким, каким оно было, когда Жужика посмотрела на него в последний раз, и почувствовал, как заиграла в сердце кровь. А что если у нее уже есть ухажер? Может, она болтает себе с другими парнями. Или плачет по нем?..

Он усмехнулся, терзаемый муками.

Плачет?.. Она?.. Хм… Скорей всего смеется да перешучивается с каждым встречным и поперечным, веселится.

Ну, да все равно, ему хотелось бы хоть раз еще увидеть ее!

Только бы разок увидеть! Только бы еще раз посидеть возле нее, под часами в углу, как они обычно сидели, нежно беседуя на кушетке, прижавшись друг к другу. Кушетка была вся продавлена, колола там и сям, но как было хорошо, господи, сидеть с ней рядышком битых три часа подряд! Он то и дело обнимал ее, чувствуя, как по телу разливается горячая волна, не отдавая себе отчета, как и о чем он говорит. Чего только он не рассказывал ей! Почему же сейчас он не знает, о чем говорить с этой чужой ему женщиной?

И зачем только вспоминается ему та девушка? Чего доброго, когда-нибудь все это кончится бедой: ведь эти старики видят его душу насквозь, как через стекло. Еще разгадают, не доведи бог, его мысли!

И он снова прислушался. Старуха гнула свое:

— Потому что супружество только тогда может быть счастливым, если муж покорный. Ведь жене приходится сносить все. Конечно, ей тоже не следует сердиться. Я всегда умела сделать так, чтобы мы ни одного дня не были в ссоре, а между тем не раз пробегала между нами черная кошка. Помнишь, старик, как я тебе сказала: «Купи виноградник у Пенки!» А ты тогда мне ответил: «На какие шиши?» Так я не давала ему покоя до тех пор, пока он в конце концов сказал: «Пойди продай свою рубашку, все равно у тебя ничего больше нет». Ой, как же он сердился и как я злилась! Но покою ему все же не давала и наседала на него, пока он не пошел и не купил этот виноградник. Мужчина должен покупать, а жена платить! — И шепотом, словно выдавая какой-то большой секрет, добавила: — Сэкономит на брюхе.

Йошка недружелюбно посмотрел на Марику: как видно, и она умеет экономить на брюхе. Все-таки лучше жить бедно, так хоть экономить не приходится. Что заработаешь, то и проешь. Да так оно и есть: нет заработка, значит, голодаем; но это иной разговор. Потому что в такую пору человек знает, что на нет и суда нет. Но голодать, когда есть?. Кто слыхал такое, чтобы человек заколол свинью в сто шестьдесят килограммов и отказывал себе в еде, когда в хлеву еще два подсвинка? Ведь когда его отец заколет поросенка в тридцать килограммов, у них целую неделю пир на весь мир, у всех жир течет по рукам. А это — что за жизнь?. По целому году не пробовать говядины?.. А его отец каждое воскресенье приносит утром два килограмма парного мяса да еще берет в придачу мозговую кость, каждому достается по кусочку мозгов, намазывают на хлеб и едят перед супом; а какой наваристый суп готовит из этой кости мать! Какие она делает вареники с джемом или с творогом — прямо с кулак… Тут уж есть что покушать… Ну, да ничего! Стань он только когда-нибудь здесь хозяином, уж он проучит этих скупердяев…

Вот если бы еще у него не болела шея! Но что поделать с этой пропастью чирьев? Откуда они, к лешему, взялись у него? Да еще так болят, проклятые, что из-за них даже головы повернуть нельзя.