Призрак в Лубло

— Послушайте же меня, детки мои! (Деткам каждому уже было за шестьдесят.) Если не желаете, чтобы Касперек наведывался к вам с того света, нужно прежде всего удалить причину, ради которой он является. Птичка не станет прилетать под кровлю, если разорите ее гнездышко. Это мне шепчет на ухо дьявол по имени Либиал, а он доводится мне крестным отцом и покровителем. Его-то я сейчас и вызывала сюда, на эту вот сковородку. Так к кому же является с того света Касперек? К женщине, к жене своей. Ее-то и нужно извести.

— Такую красивую женщину извести?! — изумился пан Гертей.

По лицу старушки все ее тысячи морщинок принялись бегать да хохотать. Одна туда, другая сюда, будто в салочки играли одна с другой. Даже зубы засверкали у старушки: так широко, во весь рот она заулыбалась.

— А откуда тебе известно, сынок, красива ли она? На любую бабу нужно поутру смотреть, когда она еще только просыпается.

— Но эта женщина ни в чем не повинна, — возразил сенатор.

— Как знать, сынок? У собаки нет ножа, но зубы-то у нее есть. Вот я вам и говорю: первым делом вам нужно избавиться от бабы. А уж самого Касперека я беру на себя. Потому что против него у меня имеется средство. Понятно? Ну, ступайте с богом!

Пан Павловский понятливо закивал головой.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал он негромко и положил руку на костлявое старушкино плечо.

— Хочешь и ты что-нибудь сказать, капитан Криштоф?

— Дала бы ты нам еще какое-нибудь средство, бабушка. Против сглазу да против злого духа.

Панна Пирита задумалась:

— Знаю я такое средство. Да только тогда оно будет иметь волшебную силу, ежели вы сами догадались, что это такое. Пусть это в каждом доме главе семейства под кровать положат и булавку в него воткнут. После этого все злые духи в таком доме сделаются бессильны.

— А есть у нас это?

— Растет в каждом огороде, — загадочно отвечала старушка. — «Весь в заплатах, а с иголкой не знаком».

Всю дорогу домой господа сенаторы ломали голову (по крайней мере было чем заняться). А как приехали домой, там пани Гертей быстрехонько сообразила: это же не иначе, как кочан капусты.

Стояла середина мая, а в такую пору кочан капусты не легко достать: привозят их из города Лёче, за большие деньги. Видите, оказывается, и среди растений бывают счастливчики. Ведь вот как капусте повезло: талисманом вдруг сделалась!

И о другом, более важном деле доложили панове сенаторы своему губернатору: о чем им поведала колдунья генерала Берчени. (Этот титул был для нее прямо-таки дипломатическим иммунитетом: старуху не только не обижали, но даже почитали.) А старуха велела передать лублойцам так: не станет птичка прилетать под кровлю, если разорите ее гнездышко. Уберите женщину с дороги.

Козанович не знал, что и ответить:

— Гм, есть что-то в этом. Но увидим, подумаем после того, как я назад ворочусь.

А собирался он в Краков. Дела у него были в правительственном кабинете. Но попутно решил губернатор заглянуть и в королевский дворец: ведь он был любимчиком короля, тот знал его еще с тех пор, когда Козанович служил при дворе пажем.

В королевских покоях губернатор встретился с начальником полиции Новоградским.

— День добрый, дружочек, — весело закричал ему навстречу Новоградский. — Ну, как дела в Лубло с фальшивыми денежками, дружочек? Нашел что-нибудь, дружочек?

Козанович покачал головой:

— Фальшивые деньги чеканят не в Лубло. Сепешский край кристально чист в этом смысле.

— Да? — недовольно заметил начальник полиции — тогда это меняет дело. В неприятную для тебя сторону. Потому что фальшивые деньги есть, а следов, откуда они берутся, нету.

— Вот именно…

— Знаю, знаю, призрак, конечно, во всем виноват, призрак, — продолжал начальник полиции, иронически улыбаясь и уже не приговаривая: «мой дружочек».

— Да нет, призрак — пятая спица в колеснице, — серьезным тоном возразил Козанович. — Касперек еще при жизни украл бочонок, полный золота, у одного виноторговца из Варшавы по имени Черницкий. Все признаки говорят за то, что в бочонке-то и находились фальшивые денежки. Об этом своем подозрении я сегодня и доложу его величеству. Не мешало бы взять под наблюдение полиции этого Черницкого.

Тут уж Новоградский даже и «ты» перестал говорить губернатору, а небрежно загнусавил:

— О-го! Да вы, как посмотрю, наивный человек, мой милый губернатор! Я прежде и сам думал, мол, знаю я это дело. Мол, и у меня есть нос, чтобы нюхать. (Нос у него был преогромный и отменно красный — от частых выпивок.) Да только едва я услышал звон фальшивого талера из Лубло, как этот звон выбил у меня все другие звуки из головы, потому что и на это у меня есть уши. (Уши у него действительно тоже были, и даже с сережками в них.) Однако присмотримся к этому случаю попристальнее, потому что, поверьте мне, глаз у меня тоже наметанный. Касперек согласно обвинению украл только один бочонок, и в этом бочонке были только золотые. Однако откуда вдруг появились фальшивые серебряные талеры? Ну-ка, скажите мне, мой маленький губернатор?