Призрак в Лубло

ни за что на свете! – и он пошел, грузно ступая своими тяжелыми сапогами. . Как странно: ему казалось, будто сапоги, чудо-сапоги шли вместе с ним...

Он закрыл глаза и, погрузившись в раздумье, бормотал, как пьяный:

– Ты неотступно здесь, со мной, Жужика, моя Жужика. . Ну, не мучай же меня. . Я бешеная собака, я перегрызу тебе горло, я разорву тебя в клочья... Не пойду я больше за тобой, пока ты сама не заголосишь из-за меня.

Он тяжело вздохнул и еще ниже опустил голову.

И снова шел, шел, сам не зная куда; кости его ломило, словно по ним пробегал огонь, руки сжимались в кулаки с такой силой, что ногти впивались глубоко в ладони.

Вот он мысленно поймал девушку и там же, на улице, поверг в прах и принялся топтать...

– Эй! – окликнул его чей-то голос.

Словно вырванный из ада, прямо из пекла, Йошка встрепенулся.

Это был отец.

– Нет, вы посмотрите на этого щенка, – полушутливо бросил отец из-за забора, – даже отца родного не признает!

А ну-ка, сынок, поди сюда и покопай вместо меня, а то мне нужно идти на мельницу.

Йошка был рад такой легкой и приятной работе.

Взявшись за лопату, он вонзил ее в землю и принялся копать, копать остервенело, без передышки. Отец, возвратившись под вечер, так и ахнул:

– Ой, сынок! Что ты наделал! Я потерял на этом целую поденную..

Йошка вскопал такую полосу, на которой отец проработал бы добрых два дня.

Но Йошку это мало трогало. Он глубоко вздохнул, словно освобождаясь от усталости.

– Я взбесившийся волк! – бормотал он, снова устремляясь вперед. – Я грызу только эту девушку, все мое тело отравлено. . О, ей следовало бы остерегаться меня! Я сойду с ума, если не выплачусь у нее в объятиях...

И вдруг он прямо взревел:

– А-а-а! А если это пройдет?! Если меня не ждет ничего, кроме позора и презрения?

Йошка зарыдал.

– Жужика! Я чувствую, что ты чиста и честна. . Так не люби же никого другого, милая, добрая моя голубка, радость моя единственная, только меня!

8

Дни шли чередой, один за другим, так что никто уже не различал их даже по названиям. Как странно, что время разбито на годы и недели, вместо того чтобы соизмеряться с возрастом человека и событиями его жизни.

Вечером, когда зажигали лампу, в маленьком домике собиралось столько народу, словно на свадьбу.

Следом за Йошкой вошла его младшая сестра, Жофи. В

войну она овдовела, то есть осталась одна с дочкой, малюткой Жофи. А это было большой бедой, потому что она не была повенчана; поэтому всем говорили, что муж погиб на войне, хотя он вовсе не погиб, даже в солдатах не служил, а был сыном богатого хозяина и жил здесь же, на

Порослайской улице, и часто проезжал по ней на бричке.

Более того, он уже и женился. А Жофи оказалась навечно привязанной к дому и выполняла всякую домашнюю работу, заботясь о мужчинах, ожесточенная и усталая, проклиная свою судьбу.

Но маленькая девочка была очень славненькой, и вся семья баловала ее.

– Что ты там жуешь, а? – спросил дед из постели, ибо у старика вошло в привычку, как придет, сразу же ложиться.

– Ковбацу!

– Колбасу! Нет, вы посмотрите только на эту разбойницу: жует сухую колбасу!

Дед взял девочку и поставил себе на живот.

– А ну-ка, станцуй разок, станцуй, куколка, станцуй!

Все с умилением смотрели на игру деда с внучкой.

Вообще шум и галдеж, как на толкучке, были в этом доме обычным явлением.

Йошка тихо вошел и остановился у двери. Повесив на гвоздь шляпу, он снял куртку и пошел умываться.

Помывшись, Йошка снова вошел в комнату. Ему было не по себе. Он был словно не в своей тарелке. Как он умел, бывало, возиться, играть со своими братишками! Ведь он был самым старшим, так что им приходилось слушаться его, а не то он отвешивал им подзатыльники. Но теперь они могли прыгать себе и шалить сколько угодно.

Теперь у него были другие думы, другие заботы.

Вчера у него вышла целая история с Жужикой: девушка пожелала доехать на трамвае до железной дороги, потом обратно, а когда доберутся до Большого леса, пойти гулять под сенью деревьев.

Йошке не понравилось такое предложение: и где только она выучилась этому? К тому же у него случайно не оказалось с собой ни одного крейцера, и ему не на что было даже купить билеты. А ведь там пришлось бы угощать девушку хоть солеными рогаликами да еще сниматься у фотографа. . Но на что? Теперь, когда он жил одной лишь любовью, у него не было заработка. Но девушке-то этого не скажешь! Упаси господи, чтобы женщина узнала, что у ее кавалера нет денег!

Поэтому он почел за лучшее слукавить.

– Нет, не пойду я с тобой в лес, Жужи.

Девушка так и замерла.

– Не пойдешь?

– Нет!. Чтобы ты сравнивала меня бог знает с каким-то своим старым возлюбленным!.. Нет, не пойду я...

– Я знала это, – тихо проговорила девушка.

– С кем была ты в лесу?

Жужика долго молчала.

– С Эндре Багошем?

– Да.

Йошке уже все рассказали девушки Эрдеи, и он был спокоен, потому что парень с тех пор успел уже жениться.

Они молчали, молчали, а в обоих что-то гулко стучало.

– Ну, и как, хорошо было?

– Хорошо, – ответила девушка и опустила глаза. – Мы даже на лодке катались, – еле слышно добавила она.

– В Большом лесу?

– На пруду.