Призрак в Лубло

Пустой дом, тишина, тишина. . Госпожа Бодоллаи долго и задумчиво смотрела на девушку, которая вдруг показалась ей какой-то другой, новой, какой она еще никогда ее не видела. До сих пор это была малютка, ребенок, милый, маленький, тихонький ребенок, красивенькая девочка, и вот она уже будто повзрослела, выглядит самостоятельной, умеющей постоять за себя; может быть, у нее уже есть тайна, может быть, сердце ее уже обременено кем-то, чья жизнь вплелась в ее жизнь, а она скрывает это, таит и ждет, надеется, что это принесет ей большое, неведомое, счастливое будущее...

В доме была портниха, тетушка Панка, почтенная дама, которая обходила по очереди все дома в городе и везде чувствовала себя как дома; она знала все тайны горожан и с истинно дебреценской сдержанностью, не говоря никогда ни о ком ничего плохого, распространяла скверные сплетни.

Жужика уселась возле нее и принялась снимать ей выкройку.

Время от времени она посматривала на госпожу.

Та была удивительно хороша собой – будто и не простая смертная. Высокая, смуглая, большеглазая и хорошо сложенная, она умела смотреть перед собой так неподвижно, так самозабвенно, будто неживая. А стоило ей заговорить, и она сразу становилась похожа на маленького невинного ребенка, так она была мила и беззаботна. Она напоминала спящую красавицу, которая вечно спит, спит наяву, и кто знает, проснется ли когда-нибудь.

Они жили у Порослайской дороги, в Шеште, в прелестной вилле. У них были две огромные собаки, одна из которых очень злая, и две замечательные английские лошади. Бодоллаи были очень богаты, они сдавали в аренду сто семьдесят хольдов земли, кроме того, господин инженер получал большое жалованье. У госпожи прекрасная шуба из хорошего меха.

Боже правый, бывает же такая жизнь! И это тоже возможно!.

Когда госпожа вышла, они остались вдвоем в «Vorzim-mer»74, которая одновременно служила и столовой и гостиной. Из нее в другие комнаты вели застекленные двери, за которыми виднелась прекрасная лакированная мебель, сверкающие зеркала, сияющие люстры. Но здесь было хорошо, здесь царила тишина, в изразцовой печке уже горел огонь, а куски раскроенной материи и обрезки ткани, разбросанные по всей комнате, придавали ей какой-то интимный уют.

Жужика смущенно спросила тетушку Панку:

— Вы давно здесь?

— Давно.

— Уже привыкли?

— Пока привыкну, уходить надо...

Она добродушно взглянула поверх очков в лицо девушке, отчего та пришла в замешательство и спрятала в платок свое красивое, загорелое лицо.

Тетушка Панка улыбнулась.

— Когда будет твоя свадьба, Жужика?

Жужика покраснела.

— Долго еще ждать.

Тетушка Панка еще мгновение приглядывалась к ней, затем снова принялась за материю.

74 Передняя, приемная (нем.).

— Нет жениха?

— Есть, не жалуюсь.

Она совсем смутилась: неужели по ней сразу видно, что она влюблена?

В комнате царила глубокая тишина, на стене, мягко тикая, часы отсчитывали минуты. Здесь все было на диво изысканно и благородно! Жужика углубилась в разметку стежков, и в комнате снова наступила тишина, было слышно даже, как дышит тетушка Панка, пропуская воздух через оттопыренные старческие губы. Как будет хорошо, когда они поженятся с Йошкой: он будет рубить во дворе дрова, а она здесь шить... Сколько они будут зарабатывать?

Какое хорошее жалованье, наверное, у этой тетушки Панки, и какая добрая госпожа, – вот уже две блузки подарила ей в этом году, и эти туфли, что сейчас у нее на ногах, тоже она дала

Входит прислуга, дебелая девица с повязанной косынкой головой.

— Собака-то окривела на один глаз, – говорит она, громко смеясь. Голос ее заставляет вздрогнуть погруженных в глубокое молчание Жужику и тетушку Панку.

Тетушка Панка поднимает голову и фамильярно, немного свысока, будто она и сама какая-нибудь барыня, спрашивает служанку:

— Что это у тебя голова повязана, Мари?

— А что?

— Разве ты не причесывалась сегодня?

Девица смеется:

— Сегодня еще нет.

— Я готова была бы поклясться в том.

«Ой, как же хорошо здесь сейчас!» – блаженствует

Жужика. Ей вдруг кажется, будто все прочно, прочно в этом мире. Как хорошо, что господа так богаты; здесь все извечно и нерушимо, не то, что дома, где никогда нельзя сказать, что придется есть завтра. Здесь все приготовлено на всю жизнь. Тот, кто попадает в подобное место, может быть спокоен за свою судьбу, уж господа не дадут бедняге попасть в беду! Может быть, сам господин главный инженер лучше других сумел бы помочь Йошке получить хороший заработок.

Жужика даже покраснела при мысли, что думает об

Йошке так, будто он уже ее муж. Как далеко еще до этого!

Но в таком месте невольно думаешь, что жизнь – это тебе не забава!

Казалось, будто и тетушка Панка думала о чем-то подобном, ибо в ее вздохе чувствовалась откровенная зависть:

— Какое же хорошее у тебя здесь место, Мари!

— Я уже привыкла, тетушка Панка.

— К хорошему легко привыкнуть.

— Да.

— Сидеть себе на мягком в натопленной комнате.

Главное только, чтобы было действительно тепло в комнате. Да еще музыка чтоб играла. Как же хорошо веселились они ночью, боже правый!

— Вы небось и спать не могли, тетушка.