Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив

– Вам угрожали!  – воскликнул летчик. – Это отвратительно! – Он почесал затылок. – Но, кто бы ни играл в эти глупые игры, это же всего лишь очередная шалость привидения… При чем тут убийства?

– О, на первый взгляд, все выглядит именно так. Эта записка должна была ввести меня в заблуждение, так как напоминает все предыдущие послания привидения. И все-таки, внимательный взгляд заметит, что ранее в записках не было прямых угроз. Да-да, ранее не было особых причин связывать их с убийствами. Шалости домашнего призрака, попытки запугать нас всех, туманные намеки… Но тут – прямая угроза, адресованная лично мне! – В глазах Мари снова заплясали огоньки. – А самое главное: заметили ли вы, что записка написана на монтафонском диалекте? – В голосе ее появились торжественные нотки.

Хозяин фыркнул:

– Ну, Мари… Наша гостиница, как-никак, находится в Монтафоне! Совершенно ожидаемо, что здешний дух, кто бы им ни был, выражается на местном диалекте!

Мари покачала головой.

– О нет, этот диалект не использовался в других записках. Такая вещь, как стиль речи – материя относительно постоянная. Какова вероятность того, что призрак внезапно сменит не только содержание посланий, но и их стиль? – Она снова решительно покачала головой. – Нет-нет. Записку написал кто-то другой!

– Ну так это Алексей и его жена ее написали! – сказал Мюллер. – Поняли, что пахнет жареным – и стали вам угрожать. Решили имитировать привидение, сохранив свое инкогнито.

– О нет, – возразила Мари. – Ни Елена, ни Алексей не знают этого диалекта! Если бы они решили имитировать записку на чужом для них языке, то это наверняка был бы классический немецкий, который учат в школах и университетах. Да и призрак использовал именно Hochdeutsch ¹⁰⁵! С чего бы им внезапно начать писать на диалекте? Нет-нет, записку написали не Алексей с женой! Для человека, который ее писал, монтафонский говор – привычная манера выражаться, то есть речь, которую этот человек использует сам – или слышал ее так часто, что забывает, что это диалект.

Гости переглянулись.

– Пожалуй, она права… – протянула мадам Бриль.

Мари кивнула, смахнула челку со лба.

– Ну, не знаю… – протянул сыщик и покачал головой.

– Записка – это поступок убийцы, которого что-то испугало! – упрямо продолжила Мари. – Убийцы, который понял, что я приближаюсь к разгадке. После того как записка не остановила меня, преступник решил действовать решительнее – и скинул на меня из окна тяжелую антенну. Мне повезло, что она пролетела мимо, – Голос Мари стал серьезным. – Но я уверена, что преступник не остановился бы на этом, и очередное убийство последовало бы незамедлительно, если бы я сейчас не вывела его на чистую воду. Да-да, эту записку написали не вы, Алексей и Елена, – продолжила она. – Вы не знаете монтафонского диалекта. Искать преступника нам нужно среди тех, кто этим говором владеет…

В камине треснул уголек, огонь разгорелся ярче, по стене заметались резкие тени.

Мари чуть склонила вперед голову, и отблески пламени отразились в ее глазах. Она помедлила, будто кошка, готовящаяся к прыжку, и вдруг развернулась всем телом к управляющему.

Йозеф побледнел и попятился назад.

– Что вы, Мари! – Он замахал на нее руками. – Я не писал вам этой записки! Мне незачем вам угрожать!

Мари улыбнулась.

– О, Йозеф, пока я вас ни в чем не обвиняю. Вы действительно не писали последней записки, хоть вам и знаком местный диалект… – Улыбка ее стала шире, в глазах заплескались задорные искорки. – Но ваша история очень интересная, господин привидение…

На мгновение повисла полная тишина, потом в зале раздались возгласы удивления.

– Йозеф? Йозеф – привидение? – закричал Женька, вскакивая на ноги.

– Мари, не разочаровывайте меня! – сердито воскликнула мадам Бриль. – Вы что, подозреваете в чем-то этого милейшего человека? С такими-то бровями? Да у вас сердца нет!

Мари заложила руки за спину, прошлась по зале.

– Сейчас я расскажу вам одну историю. Историю немного смешную – и немного грустную… – Она замолчала, задумчиво посмотрела в окно. – «Далеко, далеко за сосновым бором есть маленький сад… Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими…», – тихим голосом проговорила она. – «Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой…». Помните, откуда это?

– Из «Кентервильского привидения», – уверенно сказал Женька. – Оскар Уайльд.

– Да-да, – Мари снова повернулась к управляющему и посмотрела ему прямо в глаза. – Познать покой – вот и все, что вы хотели, Йозеф. Забыть время, простить жизнь. Вернуться домой.

Управляющий стоял посреди залы и теребил ворот жилетки, не зная, куда деть руки. Лоб его покрыли капельки пота.

– «Приют одинокого странника» – вот как назывался этот дом раньше. Это дом ваших предков. Вовсе не герра Зиггера, нет. Это ваше родовое гнездо, Йозеф!

– Не несите чушь, Мари! – возмутился хозяин. – У меня все документы на эту гостиницу! Это моя собственность.