Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Мурзы и беки вздрогнули и нервно переглянулись. Все хорошо знали, что это значит — обнаженные до пояса казаки. Будет битва до победы или смерти, в которой войско Запорожское пленных брать не будет. Казаки не пропустят орду с награбленным в Крым, и это был сильный ход Богуна. Все раскланялись и разошлись в стороны. Я видел, что наказной гетман не в своей тарелке, хотя и мастерски это скрывал. Причина кроется, очевидно, в записке моего есаула, которая уже несколько минут жгла мое ухо.

Как только за нами со скрежетом закрылись ворота замка, меня тут же отвели в подвал гетману и моим хлопцам. Подождав, пока дверь закроется с противным лязгом, я вслух прочитал маленький клаптик, в котором сообщалось, что на рассвете в Вишневец должен прибыть Бешеный Ярема с тремя бочонками золота, за которые выкупил у Ислама Гирея голову Хмельницкого. Казаки попытаются перехватить князя, скачущего в замок с севера от Берестечко, но его сопровождает собственная трехтысячная армия, к которой навстречу уже высланы сильные татарские чамбулы.

Мы все стояли и смотрели друг на друга. Я не выдержал и с улыбкой показал глазами Богдану на маленькое зарешеченное оконце в самом верху стены. Гетман не помнил, но для этого у него были я и вся Тайная стража. Нас все-таки перевели в другой поземный каземат. Тот самый, в котором был подземный ход. Хан не спешил ссориться с Хмельницким, точнее, с его полками, закрывшими горизонт с юга.

В конце июня темнело совсем поздно, и рассчитывать на то, что злобный Иеремия примчится в замок на рассвете, а не раньше, было очень неосторожно и опасно. Мы решили бежать сразу же после ужина, когда к нам уже не заходили до утра. Беда и счастье были в том, что подземный ход, рассчитанный на спасение гарнизона во время осады, не открывался секретным рычагом, который бы обязательно нашли татары при осмотре подвала. Он был перекрыт каменной плитой, которую нам предстояло поднять бесшумно и неизвестно как.

Мы начали осмотр нашего узилища, но ничего подходящего для рычага не нашли. Я посмотрел на решетку в окне, но Богдан, перехватив мой взгляд, отрицательно покачал головой. Решетки были слишком короткие, прутья не более локтя. Да и за окном точно наблюдали, никто бы не позволил нам бежать из замка столь примитивным способом.

Еще при захвате у нас отобрали оружие и все железное. Оставался только один способ открыть плиту, но использовать его можно было только один раз. Мы сидели и ждали темноты, когда нам принесли ужин. Кусок в горло не лез, но мы съели все до последней крошки. Сила, она ведь не только солому ломит, но и каменные плиты.

Когда унесли пустые тарелки и кубки, вино из которых, боясь зелья, мы вылили вон, пришла пора действовать. Один из нас, самый сильный и умелый рыцарь, поставленный мной охранять лично гетмана, ломавший пальцами не только подковы, мы все их ломали, но и острия копий, лег на каменный пол и, обдирая руки, засунул ладони куда следует в плите над подземным ходом. Мы двое и гетман, взяли его ноги и стали изо всех сил, медленно, не рывком, тянуть его на себя, стараясь делать это бесшумно. Пот сразу залил глаза, руки онемели до локтей, и, казалось, ничего не выйдет.

Вышло. Прошла вечность, стоившая всем нам седых волос, когда плита дрогнула, оторвалась от основания и начала подниматься. Мы, напрягаясь до изнеможения, сумели поставить ее ребром, она покачалась, но не упала, и я не знаю, как это напряжение сумел выдержать наш силач, у которого не смогли разжаться скрюченные пальцы.

Под плитой зияла с улыбкой вожделенная дыра, и мы не стали терять ни одного мгновения. Я спустился первым, взяв со стены один из двух факелов, второй взял Богдан. Я проходил этим ходом в 1648 году и хорошо помнил его слабо укрепленный потолок. Спустившись на глубину в два человеческих роста, мы один за одним двинулись в темноту, едва освещаемую нашими факелами. Через вечность, когда мы прошли первую сотню шагов, сзади послышался шум, крики и затем два выстрела.

Какой-то черт, дьявол его забери, или прибывший Ярема, принес после заката в наш подвал караульных, ни разу за семь дней плена этого не делавших. Хан, очевидно, послал за гетманом, чтобы устроить торги за его голову и узнать, даст ли он за свою жизнь золота больше, чем Вишневецкий. Почто сорок тысяч казаков во главе с геройским Иваном Богуном, закрывших орде дорогу к Перекопу, произвели на Ислама Гирея должное впечатление. Слава богу, что после того, как мы покинули подземелье. Совсем скоро в подвал сбегутся сеймены, явится хан, теряющий три бочонка золота, и начнется яростная погоня.