Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Нам надо было пройти еще более трехсот шагов, и быстро это делать было никак нельзя. Мои рыцари снаружи в подземный ход не полезут, опасаясь раньше времени привлечь внимание татар, которых было вокруг Вишневца целое море. Мы могли не успеть, и я судорожно вспомнил, что ровно на половине ход делал крутой поворот в сторону леса, и можно было не опасаться стрелы в спину гетмана, которого сзади прикрывали два моих воина. Нервно прислушиваясь к шуму за спиной, мы молча двигались гуськом, опасаясь задеть головами низкий потолок, который совсем не выглядел надежным.

Уф! Когда мы добрались до поворота, сзади раздался шум погони. Я ничком лег на пол, и Богдан, понимая, что не время спорить, прошел по мне вперед. За ним так же аккуратно прошел меня его личный телохранитель и наш спаситель. Я встал и с оставшимся товарищем вернулся к повороту. Богдан остановился, но я тихо и четко попросил его пройти до выхода оставшиеся двести шагов, забрав с собой оба факела, сказав, что на выходе его ждут мои рыцари Тайной стражи, которым надо дать условный сигнал.

Гетман, понимая, что любая задержка уменьшает наши шансы выжить, двинулся вперед, а мы быстро скинули жупаны, сделав из них подобие щита. Все решали мгновения.

Погоня приближалась очень быстро, не зная о слабом потолке, и отблески ее факелов уже были хорошо видны. Мы были готовы задержать ее на нужные для спасения Богдана мгновения любой ценой, например, обрушив потолок, но все произошло по-своему, как и полагается.

Услышав долгожданный двойной шипящий свист, означавший, что гетман вышел из подземного хода и его встретили, мы радостно переглянулись. Дело было сделано, и Бешеный Ярема не получит голову нашего дорогого Богдана. К нам на помощь с оружием уже бежали два моих рыцаря, остальные выводили Хмельницкого из вражеского кольца, чему способствовала наступившая наконец темная ночь. В замке, конечно, сейчас было шумно, но орда крепко заснула и, кажется, просыпаться пока не собиралась.

Они не успели, мои быстрые хлопцы, также знавшие о потолке. Я вдруг явственно услышал приближающийся голос самого Ислама Гирея. Хан лично возглавил погоню, и это все меняло. До столкновения оставалось всего ничего, и я понял, что надо делать.

Голый по пояс, я вышел за поворот и встал на виду приближающихся татар, увидевших меня в свете факелов. Меня сразу узнали и вперед, так же как через меня Богдан, вышел хан. Я медленно поднял руки и на тайном языке, придуманном Гиреями в вековой ссылке на Родосе, понятном одному правителю Крыма, четко сказал в лицо остолбеневшему хану, что гетман уже спасен и находится в войске Запорожском, готовом к бою как никогда. Ислам Гирей, придя в себя от неожиданности, поверил мне сразу и выругался по-татарски, что делал крайне редко.

Я, не опуская рук, добавил, что если хан, союзник гетмана до сих пор, еще раз попытается его пленить обманом, например, во время очередного сражения с армиями Речи Посполитой, мы потратим все свои силы и обязательно захватим хана, сегодня, завтра, через год, живым или мертвым, как получится. Это обязательно произойдет, и не будет Исламу Гирею покоя до самой смерти на суше и на море, на земле и в воздухе.

Если бы хан сейчас, убив нас, поднял орду, Хмельницкий, возможно, не успел бы добраться до Богуна и мог погибнуть, чего Тайная стража не могла допустить ни в коем случае. Я таким рискованным способом пытался выиграть драгоценные мгновения, при этом говоря чистую правду. У меня получилось.

Хан неожиданно успокоился, очевидно, вспомнив судьбу плененного Тамерланом султана Баязида, умершего в клетке. Он внимательно посмотрел на меня, увидел, что все так и будет, как я обещал, и проверять, закончится ли эта ханская охота успехом или нет, ему явно не хотелось. Я, не давая ему задуматься, предупредил хана о слабом потолке, он поднял, наконец, голову и увидел, что это правда. Достоинство государя не позволяло ответить на мои слова, но и приказа рубить нас он отдавать не стал. Ислам Гирей повернулся ко мне спиной, гортанно отдал команду, прошел по своим сейменам назад, и погоня медленно стала уходить туда, откуда пришла.

Я попробовал стряхнуть со лба заливавший глаза холодный пот, но ничего не вышло. Не желая получить случайную стрелу или пулю, я завернул за поворот. К нам уже бежали мои рыцари, и мы быстро и осторожно проделали оставшиеся двести шагов к выходу. Поднявшись наверх, я увидел гетманскую сотню Чигиринского полка в половинном составе и самого Ивана Богуна, оставленного Богданом нас спасать.

Гетман, понимая, что не вправе рисковать, все равно оставил нам лучших. Десятеро моих рыцарей и Иван горячо обнялись с нами, все дружно сели на коней и серыми тенями бесшумной длинной вереницей вышли без выстрела в расположение наших полков.

В Вишневце, который освещала полная луна как на ладони, было на удивление тихо. Возможно, хан думал над моими словами: как царь с нами, так и мы с царем. Чем иблис не шутит.