Призраки Белой крепости

– Отлично, – бросила Соня. – Мэтью – на острие. Пойдет первым, раз он у нас следопыт. Макс – за ним. И не выпускать темного из вида ни на минуту. Хадижа и Лиза, остаетесь в основной группе. Магию лишний раз не использовать. Антон и Роберт – в прикрытие. Зеленый – основной. А мы с моей милейшей родительницей пойдем в защите. Я ведь не ошиблась, что это твое излюбленное место?

– Как и твое, дорогая. Все-таки из всех моих детей ты больше других унаследовала от меня. – Анна похлопала дочь по плечу и без лишних споров встала справа от остальных членов группы. Красная помедлила пару секунд и заняла место слева. Обычно там стоял Влад… Соня встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли.

– Идем, нечего здесь торчать, – распорядилась она. – С нашим пополнением лишний раз не разговариваем. Для этого надо разевать рот, а шум нам совсем не нужен.

Антон положил руку Соне на плечо, призывая замолчать. Она оглянулась, желая что-то возразить, но, встретив мягкий взгляд зеленых глаз, передумала и зашагала вперед, больше не оборачиваясь.

К этому времени совсем рассвело. Серая мгла окутывала непроницаемым одеялом путников, заслоняла их от любопытных глаз, но и мешала двигаться быстро. Мэтью останавливался каждые десять минут и присаживался на корточки, изучая только ему одному ведомые знаки, оставленные на песке кем-то или чем-то. Иногда Анна меняла направление пути, слушаясь советов своего любовника. Соня больше не спорила, она брела с угрюмым видом и думала о чем-то невеселом.

На пороге камеры возвышался человеческий силуэт, занимавший весь проход. По сравнению с этим громилой их обычный тюремщик был просто маленьким мальчиком. Оборотень держал в руках тусклый керосиновый фонарь, который раскачивался в такт его дыханию. Он внимательно осмотрел застывших пленников, повернул голову назад и бросил через плечо:

– Хор ду хас?[3]

– Болхрен[4], – ответили ему из коридора. Алине показалось, что это говорил их охранник. О чем шла речь, узники понять не могли, так как принятый на Эрагаджуа язык был им совершенно незнаком, но никто не сомневался, что неожиданный визит таит в себе опасность.

Гигант сделал несколько шагов к центру комнаты. Он подслеповато щурил круглые угольно-черные глазки.

«С такими глазищами только в птеродактиля обращаться», – подумала Алина, стараясь не зацикливаться на страхе.

Оборотень мельком оглядел Пашу и корчащуюся в углу Аню. Потом перешел к трем оставшимся девушкам. Алину он изучал на мгновение дольше, чем ее подруг.

– Хас нейх вашаро[5], – пробормотал он себе под нос.

Маша и Катя привлекли взгляд гиганта надолго. Под прицелом черных глаз молодая вампирша вся скорчилась, словно старалась уменьшиться или вовсе исчезнуть. Алина видела, что девушку бьет мелкая дрожь, и искренне пожалела Машу, которая в свое время так обрадовалась свалившемуся на голову бессмертию. Теперь-то она, небось, жалеет о спокойной жизни содержанки. Кто бы ни оплачивал ее расходы, он не занимал много ее времени, пусть и надоедал своими разговорами о финансовых сделках, опостылевшей жене и прочей чуши, которую Маша никогда не слушала. Катя, наоборот, встретила взгляд вампира с гордо поднятой головой. Ни один мускул не дрогнул на бледном лице, ни единая эмоция не промелькнула в светлых глазах. В отличие от институтской подруги, она была профессионалом. И это чувствовалось в каждом ее движении и даже в его отсутствии.

– Хас дир касата![6] – рявкнул оборотень, тыча пальцем Кате в грудь. Она не шелохнулась, ожидая своей участи. – Гоу вис аш!

Слова удивительно походили на английский, но акцент был настолько чудовищный, что ни один коренной англичанин не узнал бы в этом шипении родного языка. Оборотень, видимо опасаясь, что его не поймут, сопроводил свою реплику весьма убедительными жестами. Он схватил Катю за локоть и изо всех сил потянул на себя. Вампирша покорно встала на ноги и в упор посмотрела на Пашу. Алина не сомневалась, что они мысленно обсуждают ситуацию. Слышать их, к сожалению, ни она, ни Маша не могли, так как мыслеречь доступна исключительно членам одной группы и объясняется родством их душ, переплетенных в единый рисунок знака. Серебряная заметила, как Катя упрямо поджала губы. Она знала этот жест, так часто появлявшийся на лице подруги в былые времена. Паша едва заметно отрицательно качнул головой. Но, судя по всему, Шемякина не унималась, и Коледов вынужден был сдаться. В конце концов, так в их взаимоотношениях было всегда, за исключением одного-единственного раза, который и привел сюда их обоих. Паша не умел сопротивляться воле своей жены и сейчас лишь закусил губу.

Оборотень рыкнул и подтолкнул вампиршу к выходу. Она спокойно пошла вперед, не выказав ни страха, ни покорности. Полуголая, грязная пленница сохраняла достоинство королевы и была больше чем когда-либо похожа на саму себя много лет назад.

Дверь закрылась, лязгнул замок. От резкого звука Алина вздрогнула. Маша затряслась еще сильнее, вжимаясь в стену.

– Я буду следующей, следующей, – шептала она, вырывая на себе волосы.