Призраки Белой крепости

– Заткнись, а! – посоветовала Алина, которой до колик надоели стенания темной. – О чем вы говорили с Катей? – поинтересовалась она у Паши, истуканом замершим рядом.

– Заметила, значит, – не удивился Коледов. – Пытались решить, стоит ли пытаться бежать прямо сейчас. Я считал, что лучше умереть, чем хоть одному из нас подвергнуться унижению. Она настаивала, что разумнее пойти с ними. Тогда, возможно, ей удастся разузнать что-нибудь важное. Катя убеждена, что сможет заставить их вернуть ее в нашу камеру.

– Будем надеяться, – прошептала Серебряная.

– Вы слышали, он говорил на английском. Он знает земные языки! Они могут нас подслушать! – завопила Маша, безумно вращая глазами.

– На английском, не на русском, – устало поправил Паша. – Думаю, нас они не понимают. Но если хочешь, мы можем объясняться на французском или испанском, правда, Алина?

Воительница кивнула.

– Я не знаю этих языков! – возмутилась Маша.

– Твои проблемы, – отрезал Коледов. Переливать из пустого в порожнее он был совершенно не настроен.

Больше никто не заговаривал. Время отсчитывало минуту за минутой, но Катя не возвращалась. Паша метался по камере, словно раненый зверь, бросаясь грудью на стены. Маша тряслась в углу, Аня оставалась в своем забытье, и лишь Алина лихорадочно думала, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Она раз сто пробовала связаться со Стасом по мысленной связи в поисках если не помощи, то хотя бы совета. Но докричаться до генерала оказалось невозможно, словно глухая стена выросла между ней и окружающим миром. Ни Катя, ни Паша за все время их заточения также не смогли связаться ни с Кирой, главой их группы, ни с генералом Маргариты.

Серебряная знала, что рассчитывать можно только на себя, а потому изобретала один план за другим. Каждый следующий был невыполнимее предыдущего, и девушка тут же отбрасывала его, переходя к новому пункту.

Еды пленникам в этот день не принесли, так что последняя надежда получить хоть какую-то информацию или решиться на отчаянный побег растаяла. Когда, по прикидкам узников, над землей поднялась луна, Паша окончательно распсиховался. Он молотил кулаками в дверь, перебирая самые грязные ругательства, которые подцепил еще во дворе от пацанов с района, и когда последние силы иссякли, упал на пол, обхватив голову руками. Алина могла бы поклясться, что его плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Самым тактичным было не замечать расстроенных чувств товарища по несчастью. Серебряная перебралась к раненой и принялась копошиться вокруг, с нарочитой неаккуратностью доставая флягу с остатками воды и крохи черствого хлеба, припасенные еще с позапрошлой кормежки.

Неожиданная боль в шраме заставила Алину вскрикнуть, с громким стуком уронив железную флягу на твердый пол. Игла пронзила голубую нить, но боль была мимолетной и больше не повторилась. Серебряная привалилась к стене, глубоко дыша. Ее друзья в опасности, а она ничем не может помочь даже себе. Напряжение последних дней рвалось наружу, раздирая на части внутренности. Алина судорожно вздохнула, обхватив себя обеими руками за плечи. Слезы бессилия и ярости покатились по щекам, она их не останавливала, предоставляя соленой влаге полную свободу падать на грязную землю под ногами.

– Жива? – Соня подошла к распростертой на земле Лизе, на ходу вытирая меч от черной крови убитого оборотня. Голубая слабо кивнула и приподнялась на локтях. Голова немного кружилась, кости предплечья были сломаны, но ничего серьезного – досадные мелкие травмы, которые заживут очень быстро, особенно на той, кто умеет неплохо врачевать.

– Порядок, – улыбнулась Лиза, на всякий случай пересчитывая спутников. Их было семь – ровно столько, сколько и должно было быть. Следов ран или укусов ни у кого не было, по крайней мере, при беглом осмотре в полной темноте ничего такого не бросалось в глаза. Знак оставался полностью спокоен, а озабоченные взгляды собравшихся были направлены исключительно на нее. Лиза с облегчением вздохнула.