Призраки на холме

Аманда вздохнула. Сколько таких писем, бумажных и электронных, и телефонных сообщений она получила за последние тридцать лет. «Никогда не забуду вашу леди Макбет в Вестпортском театре…» «Медея – одно из самых потрясающих выступлений, которые я когда-либо видела…» «…всегда было интересно, что с вами случилось…» «…хотелось узнать, не заинтересует ли вас новый проект…»

Часто она проявляла искренний интерес. Независимые фильмы, далекие от Бродвея пьесы, мелкие театральные фестивали на Среднем западе, более известные в Новой Англии. Она всегда хваталась за редкие предложения выступить в Европе или Великобритании. Платили, как правило, мало; то и дело она работала бесплатно, просто чтобы имя оставалось на слуху. В правильном смысле, а то после того неприятного инцидента с Джейсоном на репетиции «Медеи» слишком многие помнили Аманду Грир не по тем причинам.

Но прочитав сценарий Холли, она действительно сочла роль Элизабет Сойер интригующей. Одноглазая женщина, продавшая душу дьяволу, чтобы отомстить своим мучителям? Аманда могла ее понять. Настоящую Элизабет обвинили в колдовстве и казнили, но в кратком изложении Холли она вышла победительницей. Эта роль могла бы стать возвращением Аманды на сцену. Вряд ли она принесет большую известность, хотя в наше время судить трудно. Если попадется подходящий инфлюэнсер – допустим, очередной влюбленный в сцену подросток, – Аманда сможет надеяться на умеренный театральный успех.

Ну надо же! Она быстро ответила Холли Шервин: да, большое спасибо, она определенно заинтересована в дальнейшем обсуждении.

И вот она в Хилл-хаусе, готова начать репетиции. Она быстро разобрала вещи, бросила в удобное с виду кресло несколько уютных детективов в бумажной обложке и штук пять шарфов и блузок. Остальное вывалила в ящики комода. Решила, что попозже развесит одежду, хотя знала, что вряд ли станет этим заниматься. Они здесь всего на две недели. Да и зачем? Проще найти то, что лежит на виду. Исключение составляла лишь косметика, которую она аккуратно разложила на туалетном столике.

На стене над ним висело старое посеребренное зеркало, и Аманда, как обычно, если ей выпадала возможность, остановилась, чтобы рассмотреть свое отражение. Кто-то называл это тщеславием, но Аманда находила это слово оскорбительным. Хотя что плохого в тщеславии? Если молодые женщины снимали по миллиону селфи, это называли раскрепощением. Аманда обновила помаду и тональный крем и улыбнулась лицу в зеркале.

В ответ ей скалилось изможденное существо с тусклыми черными волосами, прикрывавшими высокий лоб, с потекшей подводкой для глаз и алой прорезью рта. После недолгого испуга Аманда ощутила раздражение. Она повернулась и поправила шторы: насчет солнечного света она ошибалась, при нем она выглядела так, будто сидит под лампочкой мощностью в сто ватт.

Может, все-таки выбрать Желтую комнату, пока не приехали остальные?

Глава тридцатая

Я бросилась к двери в ванную и рывком открыла ее. На полу в такой же позе, как Ниса, стояла пожилая женщина.

– Прошу прощения! – вскричала Ниса. Обе поспешили подняться на ноги.

– Что вы делаете? – спросила я.

– То же, что и она. – Женщина ткнула пальцем в Нису. – Шпионю.

– Я не шпионила! Я…

– Аманда Грир. – Женщина опустила руку. Ее улыбка мгновенно вернула меня в прошлое, когда я, будучи восторженным подростком в тяжелых ботинках и старой фланелевой рубахе, повстречала ее в потрепанном шатре. – Я лишь проверяла, есть ли кто в соседней комнате. Теперь знаю.

Мы уставились друг на друга, и Ниса расхохоталась.

– Ну да… теперь знаете. Я Ниса Макари. Вас я, разумеется, знаю.

Аманда опустила глаза.

– Вы очень добры.

– Я Холли, – сказала я. – Передать не могу, как я рада видеть вас здесь…

Аманда схватила мою протянутую ладонь обеими руками и сжала с такой силой, как бывает на вечеринках после работы, когда каждый пытается понять, кто получил премию в конце года, а кто нет.

– Очень рада познакомиться с вами лично. – Аманда отпустила мою руку. – Этот проект – самый волнительный из всех, что я видела за много лет. А вы, Ниса… вы замечательная певица, да?

Она пристально посмотрела на Нису. Та покраснела.

– Да! И автор песен. Я адаптирую старые английские баллады…

– Народная музыка. – Аманда едва заметно кивнула, будто намекая, что они с Нисой состоят в одном таинственном клубе или проходят программу в двенадцать ступеней, которую Ниса почему-то скрыла от меня. – Обожаю народную музыку.

– Это не совсем фолк, – начала Ниса, но Аманда уже прошла мимо нее в нашу спальню. Она остановилась, осматривая кровать, бюро, кресло, затем подошла к окну и выглянула на улицу.

– Мне нравится желтый цвет, – вдруг сказала она, повернувшись, пристально посмотрела на меня. – Но мне он не идет. Делает старше. А вот вам наоборот.