Призраки на холме

Эти слова обидели Нису, хоть она и знала, что это правда. Она хотела блистать в ролях, которые играла или отчаянно мечтала сыграть; открыть их, чтобы люди увидели – услышали – не только то, что она умела, но и кем она была. Холли была старше, и даже за то относительно недолгое время, что они провели вместе, Ниса увидела, как постоянная погоня за работой и признанием оставили ей лишь острые углы и жадные амбиции, которые никак не согласовывались с реальной работой Холли – должностью преподавателя в частной школе.

Ниса не хотела так долго ждать успеха. Как Холли. Как Стиви. Как Аманда. Она хотела схватить и проглотить его целиком – прямо сейчас.

Она вышла из душа. Прежде чем прикрыться полотенцем, она задернула занавеску на окне ванной комнаты. Вряд ли за ней наблюдает подросток, любитель подглядывать, которого она видела раньше, но мало ли… Джорджио предупреждал, что Хиллс-дейл – подозрительный городишко.

Она вытерлась и надела винтажное платье с тугим лифом и свободной черно-золотой юбкой роскошной вязки. На улице сияло солнце, но эти отвратительные облезлые обои поглощали свет. Комната напоминала школьный класс в дождливый день – мрачный и унылый.

Она вернулась в ванную, расчесала мокрые волосы и нанесла на лицо увлажняющий крем с ароматом сирени. Закончив, она снова постучалась к Аманде.

– Аманда?

Никто не ответил. Дверь из ванной все еще была заперта. Выйдя в коридор, Ниса подергала другую дверь в комнату Аманды; та с легкостью отворилась. Она осторожно зашла внутрь.

Повсюду была разбросана одежда Аманды. Актриса привезла два больших чемодана, один из которых все еще был наполовину полон блузок и спортивных штанов, юбок и платьев. Симпатичная одежда, вполне в духе актрисы: бархатное платье-рубашка с фактурным рисунком, черный кашемировый свитер, громоздкие, но дорогие ботинки. Ничего из этого не подошло бы Нисе; Аманда была вдвое крупнее нее.

Однако ей понравилась помада Аманды, которую та оставила на подоконнике, и сокровищница дорогой косметики, сывороток и масок для лица, в которых становишься похожа на Джейсона Вурхиза. Ниса взяла помаду и открыла ее – красновато-черная, в длинном золотом тюбике. Название ее насмешило – «Гемоглобин».

Она нанесла совсем немножко. Женщинам в возрасте все равно не стоит пользоваться темной помадой, она их старит. Ниса улыбнулась своему отражению, аккуратно закрыла тюбик и положила его обратно на подоконник. Еще Аманда привезла дорогие духи в маленьком флаконе. Нисе нравились легкие ароматы: фрезия, груша. Это была глициния, которая, как казалось Нисе, пахла мертвечиной. Нет уж, спасибо.

Она вышла из комнаты Аманды и спустилась вниз к завтраку. Интересно, заметит ли Аманда, что она воспользовалась ее помадой?

Глава сорок третья

Я выбежала из кухни. Меня взбесил не только Стиви, но и я сама – потому что позволила ему так себя напугать. Я потратила столько времени на попытки вновь обрести уверенность в себе, избавиться от чувства вины, преследовавшего меня после смерти Мэйси-Ли. Наконец позволила себе снова взяться за перо, предложить свою работу широкой аудитории, не боясь отказа. Ничего не боясь.

Однако теперь мне казалось, что всему конец. Я полагала, что, если мои друзья уедут из города, это их вдохновит, но уединение в Хилл-хаусе, похоже, не пошло им на пользу.

Ну, во всяком случае, двоим из них: Стиви ударился в суеверную чушь в стиле нью-эйдж, из которой так и не вырос, а Аманда Грир напилась и испортила чужую скатерть. Только Ниса, как обычно, сохраняла самообладание. Дай – или пообещай – ей аудиторию, и она останется невозмутимой, словно абиссинская кошка.

Это тоже действовало мне на нервы. После истерики Стиви я не могла отделаться от тревоги, вызванной пребыванием здесь. До первой читки оставался час. Мне нужно было выйти на воздух. Я достала из гардероба внизу пальто и пошла прогуляться.

Тут же пожалела, что не взяла перчатки и шарф, не ожидала, что так похолодает. Ветер кусался, но холод помог мне прояснить сознание. Я гуляла по подъездной дорожке, сунув руки в карманы и плотно обернув воротник вокруг шеи. Высоко над головой неслись облака, постепенно затягивая синее небо, и аромат пихты перебивал запахи осенних листьев и раздавленных желудей.

Я почувствовала перемену в воздухе и задрожала. Это был не просто холод, а липкий, скрытый ужас, ощущение чего-то неправильного.

Невольно в памяти всплыло лицо Мэйси-Ли Бартон. Я не любила вспоминать об этом, но она чем-то напоминала Нису: те же темные волосы, темные глаза. Неподвижность Нисы говорила о ее самоуверенности, тогда как неподвижность Мэйси-Ли казалась едва ли не зловещим знамением.