Призраки на холме

Прищурившись, я попыталась определить, кто или что передо мной. На долю секунды размытая форма явила мне лицо: никаких черт, кроме пары зияющих дыр. Глаза? Меня охватил болезненный страх: вдруг она – оно – повернется ко мне и коснется моей обнаженной кожи.

У меня пересохло во рту. Надо уходить. Кто бы или что бы это ни было, оно казалось зловещим. Я попятилась и у самой дороги повернулась и бросилась бежать. В ушах стучала кровь. Я не слышала звука собственных шагов.

Но кто-то услышал. Из леса донесся тихий звук, хруст сломанного сучка. Я инстинктивно оглянулась. Силуэт продолжал вертеться, как и раньше, но теперь сквозь тучи поблескивало солнце, и на него падал рассеянный свет. На секунду я отчетливо увидела лицо, обращенное ко мне.

Мэйси-Ли?

Я бросилась бежать.

Глава сорок четвертая

Все еще не придя в себя после случая с превысившей скорость машиной, Аманда поднималась на крыльцо Хилл-хауса. Стоит ли рассказать остальным? Они и так косо поглядывали на нее из-за того, что она пролила несколько капель вина, но, честное слово, кому до этого есть дело? Она заплатит за новую скатерть, будь она неладна; лишь бы Эйнсли не начала утверждать, что это какой-нибудь ценный антиквариат.

Вообще о скатерти лучше не упоминать. И о машине тоже. Аманда поднялась на веранду и уже шла к двери, как вдруг услышала позади топот. Она повернулась и увидела, как по подъездной дорожке бежит Холли. Ее лицо покраснело от напряжения, глаза дико горели.

«От кого она бежит?» – удивилась Аманда и посмотрела вдаль – на дороге было пусто. Холли подняла голову, увидела Аманду и тут же замедлила шаг. Аманда дождалась, пока она дойдет до дома.

– Все в порядке?

Холли кивнула, взойдя на веранду.

– Все хорошо, – задыхаясь, ответила она.

– Уверена? – Не сказать, что Холли выглядела хорошо… неужели машина вернулась? – Хочешь воды?

Холли вымученно улыбнулась.

– Нет, правда… все хорошо. Я просто… гуляла в лесу и испугалась.

Аманда ждала продолжения, но Холли лишь пожала плечами. Она открыла тяжелую входную дверь и придержала ее для Аманды.

– Слишком много времени наедине с собственными мыслями, – вздохнула она. – Все-таки, наверное, я городская девчонка.

– Нужно время, чтобы привыкнуть, да? Вся эта роскошь для нас в новинку.

– Не сказала бы, что это роскошь. Я надеялась на что-то вроде аббатства Даунтон[47]. – Холли застенчиво указала на большое пятно на траченном молью ковре и кивнула в сторону запертой на замок двери в башню, где покореженная фанера выдавала кое-как сделанный ремонт. – Может, когда-то этот дом и был роскошным.

Аманда рассмеялась, но Холли заговорила еще серьезнее.

– Нет, правда, – сказала она. – Я хотела, чтобы время, проведенное здесь, было… особенным. Для всех нас, но в основном для вас. Ваше присутствие здесь так много значит для меня, Аманда. Я знаю, это ваша работа, но… спасибо. Честное слово, не могу представить эту пьесу без вас в роли Элизабет.

Ее слова тронули Аманду.

– Спасибо тебе, Холли. Это прекрасная роль – для меня, для кого угодно. Всегда хотела, чтобы про трех вещих сестер написали отдельную пьесу.

– Точно! – Холли улыбнулась. – Может, сделаем продолжение.

– Читка состоится?

– Конечно. Только захвачу из спальни компьютер и заметки. Скоро увидимся, хорошо?

Аманда подождала минуту-две, обдумывая приятные слова Холли. Интересно, появится ли снова таинственная машина? Не появилась. Она пошла наверх к себе, взяла свой экземпляр сценария, который распечатала перед приездом сюда. Некоторые молодые актеры, а может, и все, предпочитали читать с электронных устройств, но Аманда обожала прикосновение страниц к рукам.

Когда она просматривала свои реплики, выделенные желтым, ее охватило волнение. Холли упомянула публичное чтение с Имани Нельсон, когда они вернутся в город. Аманда никогда не работала с ней, но ее спектакль «Тетушка Ананси» произвел на нее впечатление. Нельсон была одним из немногих режиссеров – женщин, – которые давали важные роли актрисам в возрасте. Поначалу Аманда расстроилась, что Нельсон не смогла приехать в Хилл-хаус, но теперь почувствовала облегчение. Больше времени не только на репетиции, но и на то, чтобы как следует отшлифовать свою игру; больше возможностей для Аманды проследить, чтобы бьющимся сердцем пьесы оставалась Элизабет Сойер, а не Томасин или безымянный греческий хор Нисы в составе одного человека.

Делить сцену с этими двумя явно будет весело. Особенно со Стиви. В пьесе Эдварда Олби «Коза, или Кто такая Сильвия?» Аманда играла женщину, чей муж влюбился в козу. В «Ночи ведьмовства» персонаж Аманды испытывал чувства к собаке. Гениальный кастинг, надо отдать Холли должное: если собака выглядит, как Стиви, вполне можно задуматься о том, чтобы поцеловать ее.

– «Я сохну от безумия и злобы дурных людей, – продекламировала Аманда, подойдя к бюро. Она положила сценарий рядом с косметичкой и осмотрела себя в зеркало. – Мне нужна невинная кровь, чтобы увлажнить твои сладкие уста! Поцелуй меня, любезный Томасин, встань на задние лапы и поцелуем сотри морщины с моего чела».