Призраки на холме

Произнеся последнюю фразу, она нахмурилась. «Слишком прямолинейно», – подумала Аманда, расслабляя лицо, чтобы разгладить собственные морщины. Взяла помаду и открыла ее, повернув золотистый цилиндр. И вскрикнула.

Кто-то откусил кончик помады. Она увидела четкие следы крошечных зубов. Крыса? Мышь? Для человека маловаты, да и кому придет в голову кусать помаду? Разве что ребенку, но здесь нет детей. Содрогнувшись, она вновь спрятала помаду в тюбик, закрыла колпачок и выбросила в корзину для мусора.

Ох…

У нее была другая помада, посветлее – морозный персик. Она тщательно осмотрела ее, прежде чем нанести, убрала тюбик в карман и присела на край кровати, положив сценарий на колени.

«Сосредоточься».

Большую часть текста она знала наизусть, изучила историю настоящей Элизабет Сойер, которую сожгли на костре заживо. Но Аманде необходимо было сконцентрироваться на своей Элизабет, той, что выжила и увидела, как Томасин превратил ее обвинителей и мучителей в жуков, а потом сожрал их.

– Звучит довольно мерзко, – призналась она в первом телефонном разговоре с Холли, после того как прочла сценарий.

– На это будут только намеки звуком, – заверила ее Холли. – Стиви уже работает над этим. Он в таких делах спец.

«Уж надеюсь», – подумала Аманда, вспомнив вчерашнюю оплошность Стиви – дурацкую шутку про несчастный случай.

Она встала и начала собирать вещи, которые разбросала по стульям и на тумбочке, когда только заселилась. Аманда собиралась убрать их вчера, но потом Стиви застал ее врасплох и заставил вспомнить Джейсона Прэтта, а это последнее, о чем она хотела бы думать перед сном. «Нам не нужен очередной несчастный случай на производстве». Не хватало еще, чтобы нечто подобное произошло в Хилл-хаусе. Это место – настоящий кошмар Управления по охране труда. Представителю союза актеров хватило бы одного взгляда, чтобы забраковать его.

Оставалось еще несколько минут, прежде чем нужно будет спуститься и встретиться с остальными. Аманда свернула несколько шарфов и сунула их в ящик, встряхнула бархатное платье-рубашку и повесила в шкаф. И остановилась.

Джейсон Прэтт. Она надеялась, что никто не заговорит о нем, что все они слишком молоды, чтобы его помнить. Но вот Стиви о нем знал. Чертовы актеры, им бы только посплетничать.

Она никогда не собиралась прыгать. Начать с того, что она не боялась высоты, а разве покончить с собой не означает столкнуться лицом к лицу со страхом, или преодолеть его, или отдаться ему на милость, или что-то типа этого? Аманда не помнила. Прошло столько времени с тех пор, как она думала о таких вещах. Но подмостков она не боялась.

И она не думала о самоубийстве. Напротив! Ну, не то чтобы напротив – что противоположно самоубийству?

Она злилась. Пылала от ярости. Полезные эмоции, когда играешь Медею, а именно ее Аманда и играла в новом прочтении пьесы с Джейсоном Прэттом в роли Ясона. Газетам это понравилось: Джейсон в роли Ясона! Как будто им нужно было придумывать дополнительную приманку, чтобы написать о нем. Если бы таблоиды быстрее узнали, что они спят вместе, «Пейдж Сикс» уделила бы пьесе больше внимания.

Но вскоре Джейсон Прэтт охладел к ней, как и Ясон к Медее. Вот козел. Аманда до сих пор не могла смириться с тем, какой дурой была, как быстро он разбил ей сердце. Но потом сам разбился, ха-ха-ха.

Ладно, это не смешно. Она не бессердечна. По крайней мере, не совсем. Но он сам напросился. То, как он относился к ней… Так же, как мучители Элизабет Сойер относились к ней. «Меня избегают и ненавидят, словно болезнь, надо мною насмехаются те, кто боится моего прикосновения. Владей я силой, доброй или злой, с помощью которой могла бы отомстить этим людям…»

Она стояла на верхних подмостках, участке сцены, который служил дворцовой башней в Коринфе, где Ясон предает Медею. Шли восьмидесятые, тогда только появились вращающиеся сцены, и звук шестеренок был слышен на галерке, так что зрители покидали театр, напевая мелодию декораций.

На репетициях их преследовали неудачи. Несколько лестниц, ведущих на подмостки, должны были раскачиваться, а их развевающиеся черные драпировки обозначали ураган эмоций, захвативший Медею.

Но лестницы часто не раскачивались. Они застревали, вставали косо или дрожали, будто кто-то невидимый взбирался и спускался по ним. Были и другие проблемы. Исчезал реквизит. Гасли прожекторы, погружая сцену во тьму. Технические работники и инженеры не могли понять, в чем дело. Кто-то втайне позвонил в актерский союз, а те пригрозили остановить спектакль. Поговаривали о проклятье, как в шотландской пьесе: якобы Медея наложила злые чары. От актерского состава и работников сцены Аманда слышала как язвительные шутки, так и признаки подлинной тревоги. Актеры – народ суеверный.

– Клянусь, это полтергейст, – сказал Джейсон во время одной из репетиций.

Подождав секунду, Аманда бросила бутафорский нож, который держала в руках, отчего все подскочили. Она рассмеялась, остальные тоже.