Призраки на холме

Толчком открыв ее, он ввалился в главный вестибюль со знакомым ковром с пятнами и огромной лестницей, с дверью в башню, запертой на висячий замок, и высокими окнами, через которые в дом проникал зимний свет. Ужас развеялся. Стиви сделал несколько глубоких вдохов, как учил психотерапевт, позволил автономной нервной системе взять управление на себя.

Что его так напугало в коридоре? Он любил тесные пространства, чувствовал себя в них в безопасности. Наверное, это была запоздалая реакция на гнев Нисы. Он всегда с трудом выносил ее склонность все драматизировать.

Он повернулся и прошел мимо гардеробной, где они оставили пальто и пустые чемоданы, мимо первого входа в столовую. Взглянул на часы. Половина четвертого… Для ужина слишком рано, да и есть не хотелось: суп был отличный. Тру Либби и вправду превосходный повар.

Но тут он вспомнил синяки на лице Мелиссы. Почему никого, кроме Стиви, это не волнует? Как-то бессердечно они себя повели, особенно Холли. Понятно, что она поглощена пьесой, но разве все прочее не имеет значения? Хотя там, в малой гостиной, Стиви и сам испытал нечто подобное – этот первобытный трепет, возникший, когда он превратился в кого-то другого. Во что-то другое.

Он заглянул во второй дверной проем – в столовой никого не было. Холли и Ниса, наверное, остались в малой гостиной. Интересно, Аманда действительно поехала к Эвадне Моррис? Он бросил взгляд на телефон, проверяя, не оставляла ли она – или кто-нибудь еще – ему сообщений, но связи не было. Это его не беспокоило; отчасти этого он с нетерпением ждал перед приездом сюда. Возможности скрыться от того мира. Скрыться от всего.

Похоже, получалось. Страх, одолевавший его всего несколько минут назад, улетучился, и пока он шел по коридорам, на него снизошло полное успокоение.

Судя по выражению лица Холли, его выступление превзошло все ее ожидания. Он до сих пор ощущал ту вспышку, тот мощный разряд, который поражал его, когда он играл идеально, дрожь, бежавшую по всему телу, отчего все сотрясалось, будто вот-вот распадется на части. Остальные высмеивали Аманду за ее слова об одержимости актеров, но он знал, что она права.

С тех пор как он чувствовал это, прошли годы, словно он завязал с наркотиками. Только это не вредило ему, как наркотики. Он нуждался в этом всю жизнь. Именно об этом он втайне молился – о возможности отдаться чему-то сильнее себя. Старый преподаватель по актерскому мастерству назвал это музой. Остальные студенты смеялись, но Стиви был в восторге от того, что кто-то еще – учитель! – в открытую упомянул то, на существование чего Стиви всегда надеялся. «Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось».[55]

Он поднял глаза. Сам того не заметив, он забрел в оранжерею. Сильный дождь барабанил по стеклянной крыше, словно бесчисленные невидимые руки. Высокий потолок был слишком далеко; воздух над головой нервировал Стиви, а от водянистого зеленоватого свечения жгло глаза. Он пошел к дальней двери, обогнув пуф в форме жабы и диван, из трухлявых подушек которого торчали, подобно стрелам, плетеные прутья.

Приблизившись к двери, он услышал другой звук. Резкий щелчок, а вслед за ним – череду стуков. Он посмотрел наверх, решив, что опять пошел град. Но шум раздавался не сверху и не снаружи. Он узнал этот звук, хотя давно его не слышал.

Щелк!

Вот опять. Он последовал на звук через заброшенную гостиную, где на стенах темнели печальные тени на месте висевших когда-то картин, а из камина исходил запах холодного пепла и опаленного меха.

Щелк!

Звук был громким, как выстрел. Потом послышался грохот – словно что-то катилось по наклонной плоскости. Все эти странные звуки доносились из соседней комнаты – игровой. О ней ему рассказывала Холли, когда они только приехали. Когда-то там стоял стол для бильярда, но разве Эйнсли не продала его?

Щелк!

Дверь в игровую оказалась закрыта. Может, Аманда вернулась? Она там играет в бильярд? Или Холли с Нисой проскользнули туда, а он не заметил?

Возле двери он помедлил и прислушался в надежде различить голоса или шаги. Услышал лишь стук подскакивающих шаров из слоновой кости, тихое падение одного из них в сетку. Холли ошиблась. Эйнсли не продала стол. Может, она солгала, потому что не хотела, чтобы кучка любителей испортила дорогое бархатное покрытие.

Стиви открыл дверь.

В комнате царила пустота. На окнах висели потрепанные шторы, чей выцветший темно-зеленый бархат выглядел серым, как лишайник. В воздухе сгустился затхлый запах сигарет и алкоголя, а деревянный пол под ногами казался немного липким.