Призраки на холме

Однако настоящую красоту обнаружил только он. Он жаждал вернуться к себе в комнату, протянуть руку в тоннель к тем крошечным зачарованным фигурам, увидеть, как они падают ему в ладонь. Он бы никогда не причинил им вреда. Он бы защитил их – или, что еще лучше, протиснулся бы в проход и присоединился к ним, уменьшаясь до тех пор, пока сам не стал бы сверкающей искрой. Там он будет в безопасности.

Раньше он нигде не чувствовал себя настолько защищенным.

Сегодня он закроет дверь на ключ и подопрет ее прикроватным столиком, чтобы Ниса опять не ворвалась к нему. Впрочем, пока что нужно убедиться, что ни она, ни кто бы то ни было еще не подозревают о его находке.

Он повернул назад и пошел к остальным.

Глава семьдесят шестая

– Накрою стол, – объявила Аманда, оставшись в кухне вдвоем с Холли.

Мокрое пальто она повесила в гардеробную, метлу положила на место. Бросив взгляд в зеркало в столовой, на секунду задумалась, не пойти ли наверх переодеться, но решила этого не делать. Пригладила волосы, поправила свитер. Выглядела она хорошо, даже достойно, несмотря на пугающую встречу с Эвадной.

А может, благодаря этой встрече. Теперь, удачно вернувшись в Хилл-хаус, она чувствовала странную солидарность с Эвадной, чьи предупреждения показывали, что она относилась к Аманде серьезно, возможно, даже доверяла ей. Если Эвадна и ее прихвостни на самом деле ведьмы – а Аманда готова была в это поверить, – что с того? Эвадна ясно дала понять, что думает о безответственном решении Эйнсли сдавать Хилл-хаус внаем. В дальнейшем Аманда учтет это.

Но страха она не испытывала. Актриса не могла представить себе, чтобы Эвадна сплетничала о ней с Эйнсли и Мелиссой, как делали эти детишки. Стальная манера поведения Эвадны напомнила ей Элизабет Сойер, после того как ведьма признала собственную силу.

«Это я тоже могу использовать», – подумала Аманда, вспомнив, как Эвадна постукивала пальцем по янтарному кольцу. Эту деталь можно было бы добавить к ее образу.

Ее все еще беспокоило то, как остальные шептались о ней, но она заставила себя не думать об этом. Эти молодые люди ей в дети годятся. Она не собиралась прощать их за молодость – лучше бы присвоила ее себе, – но знала, что, если начать ставить палки в колеса коллегам, это запросто может плохо кончиться. Стиви перетянет все внимание на себя; возможно, Ниса тоже, но только если Аманда им это позволит. У нее на несколько десятков лет больше опыта, чем у них. Дай ей сцену, пусть даже импровизированную, в старом, шатком доме, и она знала, что делать.

Актерская игра требовала безопасного пространства внутри большого мира, где царили бы тишь и благодать: Аманда знала, что эту роль играет Хилл-хаус.

Знала она и то, что Холли с ней солидарна. Столь многое зависело от этих нескольких драгоценных дней и публичного выступления, которое последует за ними. Им обеим полезно было ненадолго заняться чем-нибудь, не требовавшим умственных усилий – разогреть ужин, зажечь свечи, – прийти в себя после шока, вызванного нападением зверя. Хотя сейчас сама Холли, похоже, уже оправилась. Могли ли кролики – зайцы – быть переносчиками бешенства?

Но он ее не кусал, просто сбил с ног.

И все же… разве можно ожидать такого от дома, арендованного на короткий срок? Аманда открыла шкаф и помедлила.

– Холли, ты в порядке? Тот заяц…

– Все хорошо, спасибо. – Холли выдавила из себя улыбку, пока снимала фольгу с лазаньи, которую оставили вчера Мелисса и Тру.

«Храбрится, – подумала Аманда. – Хорошая девочка».

Они хорошо понимали друг друга, понимали, что нужно продолжать работу над пьесой. Она улыбнулась в ответ и порылась в шкафу среди ворохов белых салфеток и скатертей. Наконец нашла яркие виниловые подставки для столовых приборов. Вытащила и осмотрела их, поморщилась от затхлого запаха.

Чистые, просто давно не использовались. Она подняла одну из них: знакомый яркий цветочный узор, популярный в восьмидесятые, – «Маримекко». Кричащие маки – красные, черные, желтые. Винил легко отмыть от пятен. Она рылась дальше, пока не нашла четыре полотняные салфетки в тон, и расстелила их на столе в столовой, затем поставила тарелки, положила столовое серебро и фонарики. На улице ветер колотил по стенам и окнам, веранду заносило снегом. Однако свет еще не начал мигать, а лазанья Тру Либби, которую Холли разогревала в духовке, пахла восхитительно.

Но за пределами ярко освещенной кухни таился во мраке весь остальной дом. Если Аманда позволяла себе выглянуть из этой комнаты, то чувствовала его, будто он был пауком, готовым к прыжку. «Свет, – подумала она, – нужно больше света».

Она прошла мимо Холли в кладовую, где нашла коробку свечей из пчелиного воска и спички. Свечи она поместила в тяжелый хрустальный подсвечник, который поставила на обеденный стол, зажгла их и вдохнула медовый аромат. Даже с включенными лампами света не хватало, хотя свечи бодро пылали. Аманда задержала на них взгляд, сожалея, что их мало.