Призраки осени

Полномочный представитель кого-то там по решению особо важных вопросов не искал воцарения в захолустье. Он прибыл судить и карать. В тот год пропало несколько детей, и Гарольд Холдсток, видимо, нашел преступника и наказал его. Иначе за что его награждали, чествовали, восхваляли? Лорд Холдсток должен был уехать. Но остался… и занял дом. Чтобы прорасти в памяти людей основателем города.

Но ведь до него здесь уже было портовое поселение! Не деревня, не почтовая станция.

Кристина подняла данные архива, в городе на тот момент жило полторы тысячи человек!

Что же он такое сделал?

От чего спас?

Что продал?

Кристина терялась в догадках и сбегала от них в заметку, желтую от прожитых лет. Та твердила свинцовыми строчками, что дом на холме и знаменитый опиумный притон – одно и то же место. Но больше всего заметок приходилось на рабочий бунт, вспыхнувший из пустяковой ссоры в доках и прокатившийся по всему городу кровавым карнавалом. Дом на холме стал местом финальной сцены бунта.

Кристина сравнивала даты событий, и все они укладывались в единый змеиный след, но не собирались открывать ей своих тайн.

Автобус затормозил на перекрестке. Водитель улыбнулся Кристине, обнажив идеально ровные перламутровые зубы. Это почему-то напугало ее. Кристина замерла на последней ступеньке автобуса, одна нога уже выступила за дверь, но еще висела в воздухе, а Кристина смотрела и не могла оторваться от этой безупречной, как у голливудских звезд, улыбки.

– Нииииииииииииииэ-виииииииииие-р-нииииииииииии-кааааааааааааааааааааааа-муууууууу, – девочка читала по губам, и те произносили простую фразу, проталкивая ее сквозь загустевшее, тянущееся, как жевательная резинка, время.

– Хорошо, – пискнула она и звонко зашлепала сандалиями, убегая.

У студии Кристина почувствовала неладное. Мамин садик варварски выпотрошили и перевернули вверх дном. Волосы на затылке Кристины неожиданно обрели собственную волю и стали расползаться в стороны, раздуваясь, как капюшон у кобры.

Если бы мама хотела срезать цветы – она иногда так поступала, украшая свежим букетом комнату или чье-нибудь студийное фото, – она нипочем не стала бы рвать их с корнем и уж, тем более, вытаптывать почву.

Дверь в «Фотолайт» была плотно закрыта.

Совсем не похоже на маму! Грудь Кристины медленно распахнула створки, девочка достала сердце, выложила на открытую ладонь и позволила страхам наброситься и начать его клевать.

«Если он все еще там, – достроилась рациональная мысль, – нельзя заходить. Нужно выманить его наружу!»

– Мама! – тревожно закричала Кристина. Для этой игры не пришлось прилагать никаких усилий. Боялась она совершенно натурально. – Кто-то испортил твой сад! Ты видела?!

Эхо улетело вниз по улице, споткнулось и расшибло лоб. Тишина наложила швы и повязку на рот. Кристина напряженно сверлила дверь взглядом, и та, наконец, отворилась.

– Мамы здесь нет, – жутким, испорченным, но, несомненно, маминым голосом произнесла ободранная кукла размером с Кристину. – По крайней мере, большей ее части! – и, высунув чужой, кровоточащий язык, кинулась на нее с кулаками. Кристина узнала Шейлу, догадка рванула в небо, но цепкие пальцы ухватили беглянку и швырнули наземь.

Винни-пушер

Винни летел над дорогой, едва касаясь ее ногами.

Дивная пустота в груди, отсутствие крюка, на который он был насажен все эти месяцы, расправили крылья за спиной. Волшебства хватило на три квартала. Пушер, задыхаясь, прислонился к стене и позволил себе подумать.

Из города нужно линять.

Быстро, ловко и максимально незаметно. Винни полез в карманы и наморщил лоб. Деньгами даже не пахло. Товар, который пушер мог быстро двинуть по старым каналам, сгнил где-то в доме. Винни помахал вывернутыми карманами, как ушами. Уставился на изодранные, в пыли и саже, брюки. Понюхал рубашку и скривился.

Вокзал, аэропорт, автостанция отпадали, как засохшая грязь. Годился порт. Винни умел водить катер, но тушевался красть его посреди бела дня. На худой конец, Винни мог ушлепать пешком, но такой вариант требовал минимальной снаряги и хотя бы двадцатки кэшем.

Мозги Винни работали на прежних оборотах.

Кража или грабеж? Быстро и мало или много и грубо? Пугать или бить? Криминальные таланты Винни развернулись во всей красе, как ракетный комплекс для удара, но были приправлены лихорадкой и вынужденным бездействием.

«Вообще-то, дружок, – откашлялась память. – Если тебя возьмут, ты покатишь по мокрой статье!» – и этот аргумент вдребезги расколошматил доводы осторожности и разума.

Винни решил поднять любой магазин поблизости. Тупым агрессивным нахрапом. Взять на понт. Будут кочевряжиться – выбить пару зубов. Разнести витрину. Главное – не забывать орать и выпучивать глаза.

Ближайшим магазином оказались «Хозяйственные товары Мо».

Колокольчик на двери безрадостно задребезжал.