Призраки Востока

Женщина прильнула к Синдзабуро и стала ласкать его, а он горячо отвечал на ее ласки.

Томодзо пребывал в недоумении. Слова незнакомки уж точно не походили на речь уличной шлюхи, скорее, она изъяснялась языком, свойственным знатной госпоже. Он решил все-таки посмотреть на ее лицо, и пополз вокруг дома, заглядывая в каждую щель. Наконец, он выбрал удобную позицию. Но стоило ему вглядеться, как волосы на голове слуги встали дыбом, а на лбу выступил ледяной пот.

Он никак не ожидал, что вместо лица женщины увидит лицо трупа! Пальцы, ласкавшие его господина, давно потеряли плоть, и теперь шею Синдзабуро гладили выбеленные кости! Ниже талии у призрака вообще ничего не было – там волновалась только неверная мгла. Если глазам влюбленного самурая виделись изящество и красота юности, то глазам слуги предстала лишь пустота смерти. В этот момент из дальнего угла комнаты поднялся другой призрак, еще ужаснее первого, и быстро направился прямо к стене, за которой скрывался Томодзо. Похоже, он заметил соглядатая. В ужасе Томодзо, не разбирая дороги, бросился к соседнему дому и принялся колотить в двери. Через несколько минут ему удалось разбудить Хакуодо Юсая.

5

Нинсоми Хакуодо был стар. В свое время он много путешествовал, много повидал, и его нелегко было удивить. И все же сбивчивый рассказ соседского слуги привел старика в недоумение. Помнится, в старых китайских книгах ему доводилось читать о любви между живыми и мертвыми, но, честно говоря, он никогда этому не верил. Теперь, глядя на Томодзо, старый гадатель сомневался. Похоже, в доме соседа действительно происходило нечто странное. Но если рассказ слуги правдив, молодому Хагиваре жить осталось недолго…

– Если ты действительно видел призрак, – сказал Хакуодо напуганному слуге, – твой господин скоро умрет. Если эта женщина – призрак, пришедший из мира мертвых, на лице Синдзабуро скоро начнут проступать знаки смерти. Дух живого человека – это юкки, он чист; дух мертвого – это инки, он нечист. Первый – порождение благих небес; второй приходит из бездны. Если живой человек назовет невестой призрачное создание, то будь он хоть могучим воином, жить которому отпущено сто лет, сила его скоро иссякнет. Но я постараюсь спасти Хагивара-саму. Послушай, Томодзо, никому ни слова! Даже своей жене. На восходе я кое-что попробую сделать.

6

Утром Хакуодо напрямик спросил молодого соседа, что это за женщина была у него сегодня ночью. Синдзабуро сначала пытался убедить его, что никакой женщины в доме не было, но потом, видя, что намерения старика ничем ему не угрожают, рассказал все как есть и объяснил, почему надлежит держать это в тайне. Во всяком случае, госпожа Иидзима скоро станет его женой.

– Безумец! – вскричал Юсай. – Знай, что эти женщины, которые повадились к тебе в дом, давно мертвы! Это же наваждение! Ты же сам считал О-Цую мертвой, ты же сам читал по ней нембуцу, совершал приношения перед табличкой с ее именем! Неужели тебе этого мало? Это мертвые губы целовали тебя, мертвые руки ласкали тебя, даже сейчас, при свете дня, я вижу у тебя на лице признаки смерти – а ты все не веришь! Слушай меня, и делай, что я скажу. Иначе тебе и двадцати дней не прожить. Значит, они сказали, что живут в Янака-но-Сасаки? Ты когда-нибудь был там? Ах, не был? Тогда отправляйся туда прямо сейчас и попробуй отыскать их дом!

С этими словами старик резко повернулся и ушел.

Его гневная речь если и не убедила, то озадачила молодого человека. Поразмыслив, он решил последовать совету нинсоми и отправиться в названный район. Так что уже ранним утром он был в квартале Янака-но-Сасаки и приступил к поискам жилища О-Цую. Он исходил все улицы и переулки, внимательно прочитал все имена на дверных табличках, расспрашивал прохожих, но ничего похожего на домик, описанный О-Ёнэ, не нашел. Никто из опрошенных не слыхал, чтобы в квартале поселились две молодые одинокие женщины. В конце концов, видя, что все возможности исчерпаны, Синдзабуро отправился домой самой короткой дорогой, а дорога эта вела через земли храма Симбандзуй-ин.

Он как раз шел мимо храмового кладбища, когда его внимание привлекли два сравнительно новых надгробья. Одно было поменьше и поскромнее, зато другое представляло собой большой красивый памятник, а перед ним висел поблекший пионовый фонарь. Видимо, он остался здесь со Дня Предков. Но Синдзабуро помнил этот фонарь! Его несла в руках О-Ёнэ несколько дней назад. Во всяком случае, тот фонарь очень походил на этот. Такое сходство неприятно поразило Синдзабуро. Он внимательно осмотрел надгробья, но памятники ничего ему не сказали. На каждом из них значилось только каймё – посмертное имя усопшего. Тогда он решил поспрашивать монахов в храме. Первый же из них охотно объяснил, что большое надгробье было недавно воздвигнуто на могиле дочери знатного господина Иидзима Хэйдзаэмона, хатамото Усигомэ, а маленький памятник поставлен на могиле ее служанки О-Ёнэ, которая умерла от горя вскоре после похорон своей госпожи.