Призванный хранить

— Я не знала. Просто ждала.

Антона вдруг словно прорвало. Радостная нежность нахлынула, сердце забилось сильно, до головокружения, до внутреннего жара — он шагнул вперёд, протянул руку и коснулся лица девушки, её густых волос, перехваченных обручем...

— Я тебя искал, — признался он. — Я потом вернулся — туда, на берег... Но ты исчезла.

Она покачала головой.

— Ты не должен был этого делать. Ты не имел права рисковать собой.

— А ты — имела? — резко спросил он.

— Не сердись, — примиряюще сказала она. — Просто я знала, что смогу спастись. Я выросла в этих местах.

— В этих местах... — Антон опустил взгляд и обнаружил, что всё ещё держит в руке найденную в камнях штуковину. И, запинаясь, спросил с мукой в голосе: — Скажи в конце концов, где я нахожусь? В этом мире или...

— Ты думаешь, у меня есть ответы на все-все вопросы? — с мягким укором произнесла она. Потом заметила предмет, который был в руках у собеседника, и нахмурилась. — Нужно уходить отсюда. Немедленно.

— Заур сказал, есть брод. Ты знаешь где?

— Знаю. Быстрее!

Лоза с Баттхаром сидели на берегу, на гладких валунах. Баттхар, вывернув ногу стопой вверх, сосредоточенно разглядывал натёртую пятку и глухо ворчал. Однако, едва завидев Антона, тут же вскочил и вытянулся во фрунт, будто солдат-первогодок при виде сержанта. Лоза подозрительно взглянул на девушку и сварливо поинтересовался:

— Это кто? Твоя знакомая?

— Можно и так сказать, — не стал уточнять Антон. — Поднимайтесь живо.

Посмотрел мельком на тот берег и удивился про себя: да как же мы мимо-то проскочили? Вон же они — два холма, вон мечеть, ещё дальше, посреди склона — бугорок, очертаниями похожий на хижину... Всё, как говорил Заур.

— Они были здесь, господин. Я снова обнаружил тот след... А рядом — другой, поменьше. Я думаю, с ними женщина.

— Короче, — перебил Алак-Нойон. Даже сквозь загар было видно, что его лицо пылает от злости. — Куда они направились?

— Не знаю, господин. Прикажи обыскать все кругом. Я уверен, этот след не единственный...

Алак-нойон повелительно кивнул головой. Его подручные тут же рассыпались по сторонам, приникнув к земле. Глядя на них с седла, он рассердился ещё сильнее. Ему не нравилась эта охота, длившаяся уже больше двух суток. Охота, которая унесла жизни семерых воинов. Кого-то убили стрелы, двое сломали ноги на камнях, ещё один погиб при спуске вниз, в пещеру: сорвался с верёвки, дико заорал, падая, и исчез в густом тумане — Алак-нойон слышал громкий всплеск и довольное урчание. Страшный неведомый зверь, обитавший в толще горы, получил свой ужин. Все затряслись, суеверно оглядываясь по сторонам, отпрянули от пролома, и кто-то прошептал: «Они умерли, мой господин. Они наверняка упали в озеро, и чудовище сожрало их! Мы не пойдём дальше!»

Алак-нойон вытянул его плетью по лицу. И спросил:

— Ты видел мёртвые тела?

— Нет, но...

— Тогда не смей мне перечить, шакал!

Он оглядел остальных и рявкнул:

— Ни один из вас не вернётся назад без пленников — живых или мёртвых. А ослушаетесь — клянусь, я не стану дожидаться суда кагана. Я сам расправлюсь с отступником. Ну, есть ещё недовольные?

Они все были испуганы. Они не ждали ничего хорошего от беглецов, которые, даже окружённые со всех сторон, вдруг исчезали, как по волшебству, словно сами горы помогали им.

Они боялись. И Алак-нойон с волчьей ухмылкой на лице ждал, который из страхов возьмёт верх: страх перед гневом кагана или другой — первобытный, старый, страх перед тем, чего не может охватить разум...

— Внимание и повиновение, — произнесли они нестройным хором и согнули спины.

Он зорко следил, не опоздает ли кто хоть на миг — он уже держал руку на рукояти сабли... Нет, никто не замешкался.

А потом один из воинов вдруг издал торжествующий вопль и поднял с земли странный предмет — чёрную, будто обожжённую на огне изогнутую проволоку.

— Я говорил, мой господин, говорил, что след найдётся! — заверещал следопыт.

— Эти ублюдки где-то здесь, — сказал Алак-нойон. И крикнул, вздёрнув коня на дыбы:

— За мной!

Лошади летели по самой кромке воды, в туче пены и ледяных брызг. Склонясь к взмыленной шее своего иноходца, Алак-нойон вгляделся вдаль и тут же увидел за изгибом русла четыре человеческие фигуры. Но и те заметили погоню: один вдруг указал рукой в сторону всадников, и все четверо бросились бежать прямо через бурлящий поток, пытаясь, наверное, отыскать брод. Алак-нойон расхохотался, вытягивая саблю из ножен: глупцы, надеются уйти пешком от всадников...

Нечем было дышать.

Этот воздух был явно непригоден для дыхания — он был смешан с тысячами, миллионами мельчайших водяных брызг и лез в горло, ноздри, уши... На уровне груди поток становился плотным, как стена, — и эта стена со скоростью и силой гоночного автомобиля таранила истерзанное тело, стараясь свались с ног. Брод, с ненавистью подумал Антон. Если это называется бродом, то я — будущая законная супруга аланского царевича...