Призванный хранить

Антон взглянул на камень и обошёл его кругом. Валун, чёрный, монолитный, в прожилках беловатого известняка, был размером, пожалуй, с чемодан. А весил, наверное, как целый холодильник.

— Ты с ума сошёл, — искренне сказал он. — Я и так с ног валюсь.

— Вообще-то да, — неожиданно легко согласился горец. — Глупо приседать с ним здесь, если это можно сделать возле хижины. Придётся тебе тащить его вниз.

— Но...

— И не спорь. Мы и так уже потеряли много времени даром.

Чтобы водрузить камень на плечи, Антону понадобилось ещё минут десять. Согнувшись в три погибели, он посмотрел исподлобья на своего мучителя и мечтательно произнёс:

— Когда-нибудь я убью тебя, Аккер.

— Что ж, — философски отозвался тот. — Тогда, наконец, я перестану за тебя беспокоиться.

— За что они тебя так? — спросил незнакомец.

Антошка скосил на него глаза и промолчал. Было до того горько на душе, что не осталось даже уголочка для благодарности за спасение. Да и что было толку — не станешь же все каникулы гулять по улице со взрослым дядей за ручку, засмеют. А выйдешь завтра один из дома — и все повторится. Снова подвалят Севрюга с Домкой Лисицыным и вся их банда... Хоть совсем из города беги и возвращайся в Москву. Так и скажу тете Тане, решил он про себя. Пусть только даст денег на билет.

Огорчать её не хотелось. Она была невредная: никогда не придиралась по мелочам — вроде оторванной пуговицы или перепачканных кедов. Понимала, что в этом возрасте мальчишку не заставишь чинно гулять по бульвару. Её муж, дядя Андрей, тот вообще мало занимался воспитанием племянника. Не оттого, конечно, что не любил его, — просто с утра до вечера был занят в своей клинике. Когда он приходил домой — поздно вечером, голодный и уставший до черноты под глазами, тётя Таня, живо накрывая на стол, ворчала:

— У всех работа как работа, с восьми до пяти, а у тебя что? Или, кроме тебя, других врачей нет?

— Есть, конечно, — нехотя отзывался дядя Андрей, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. Ему было не до споров. — Просто, когда сам, чувствуешь себя спокойнее.

— «Спокойнее»... В отпуск тебе надо, Андрюшенька (так она называла его, взрослого бородатого мужчину: «Андрюшенька». И это вовсе не выглядело смешно). Когда мы с тобой отдыхали в последний раз?

— Да вроде недавно. В позапрошлом году...

— Не в позапрошлом, а три года назад.

— Ой, ладно тебе. Лучше дай пожевать что-нибудь...

— Дикость какая-то, — продолжал меж тем незнакомец. — Четверо на одного, да ещё на самого младшего... В мои годы такого свинства не было. Нет, дрались, конечно, но честно, один на один, до первой крови. А уж лежачего и подавно никогда не трогали.

Антон потихоньку фыркнул. Он уже знал, что взрослые любят приукрасить времена своего детства: мы, дескать, были совсем другими, много читали, с радостью бежали в школу, со счастливыми лицами делали прививки и с восторгом стаканами глушили рыбий жир. Ну и само собой, если и дрались, то по-мушкетёрски: «Защищайтесь, милорд. Я имею честь напасть на вас...»

Наверное, незнакомец почувствовал его усмешку и слегка смутился.

— Вообще-то, ты прав. Всякое бывало. Ты, кстати, не ответил: что не поделили-то?

— Буду я с ними что-то делить. — Дёрнул Антон плечом.

— Ты был один? Без друзей?

— Ну почему. Были друзья — Петька с Маратом. Только они ещё малявки, их самих защищать надо.

— Это точно, — согласился незнакомец. — Мужчина должен уметь быть защитником, иначе нельзя. Их, стало быть, обижали, а ты заступился, да?

Антон вспомнил о геройски погибшем крейсере «Ястреб» и хмуро кивнул.

— Жалко, этот Севрюга был со своими прихвостнями, а то я показал бы ему пару приёмчиков...

Незнакомец взглянул с интересом.

— Ты что же, борьбой увлекаешься?

Увлекаюсь, хотел сказать Антон, но постеснялся соврать.

— В кино видел про каратэ.

— А, — протянул незнакомец, — понятно.

Тихонько, исподволь надвигались сумерки — безветренные, но прохладные, совсем по-осеннему. Ещё там, на берегу речки, незнакомец почти насильно, не слушая протестов, раздел Антона, растёр его докрасна и закутал в свою куртку. Куртка была лёгкая, без подкладки, но сухая — в этом было её неоспоримое преимущество. Сам он остался в брюках цвета хаки и полосатой майке. Антон бросил на него беспокойный взгляд и спросил:

— А как же вы? Не замёрзнете?

Тот рассмеялся.

— Постараюсь. Твой дом далеко?

— Близко. На Космонавтов. Я у дяди с тётей на каникулах.

— Вот как. А родители где?

— В Москве.

Незнакомец обрадовался.

— Надо же, земляка встретил. Я ведь тоже москвич. Здесь проездом: хотел друга навестить, да не застал.

Он шагал широко и чётко, и в то же время в его движениях была странная вкрадчивость, будто тигр крался по джунглям. Антон еле поспевал следом. По дороге он все пытался определить, кого судьба дала ему в попутчики. Точно, что военный. Короткий ёжик волос, хорошие мышцы (эх, мне бы такие!) и походка... Какой род войск? Уж всяко не стройбат. Антон вспомнил про тельняшку в голубую полоску и тихо присвистнул: десант, как же я не догадался!