Про что щебетала ласточка Проба "Б" (СИ)

Сначала бдная двочка не могла говорить отъ слезъ. Барыня была все такая скучная въ послднее время, скучне обыкновеннаго; она почти-что ничего не говорила, разв только съ Гретхенъ -- да и то самое необходимое. Вчера еще до поздняго вечера ея не было дома,-- она ушла одна, безъ Гретхенъ,-- какъ вернулась домой, такъ была такая блдная и измученная, и такъ все пристально смотрла впередъ; но не хотла лечь въ постель, а уговаривала ее идти въ Нейенгофъ къ матери, которую опять схватила падучая, да еще сказала, чтобъ не приходить раньше обда,-- а тогда барыня была ужь Богъ всть гд. Ужь наврное Гика давно про это знала, да только молчала, потому-что боялась людей, а забралась наверхъ, да и сидла тамъ, пока не пріхалъ баринъ. Тотъ-то сначала ее выругалъ и прибилъ хлыстомъ; посл этого Вика начала выть и кричать, что ужь она отплатитъ ему за это, и такія говорила слова, просто бда, а напослдокъ баринъ увезъ ее съ собой въ карет. А добрая-то паша барыня пшкомъ, голубушка, ушла изъ дому, въ глухую, темную ночь,-- и Гретхенъ, бдненькая, милая крошечка, не могла даже надть новыхъ сапожекъ, потому-то они заперты въ шкапу, а ключь-то она унесла съ собой въ карман, какъ уходила въ Нейенгофъ.

Двочка опять принялась плакать. Готтгольдъ попытался сказать ей въ утшеніе нсколько ласковыхъ словъ, но принужденъ былъ отвернуться отъ нея; собственное горе одолвало его. Плачущая двушка такъ живо напомнила ему т солнечные дни, когда онъ приходилъ въ садъ къ Цециліи, а Гретхенъ играла между цвточными клумбами.

Когда онъ вернулся на дворъ, люди уже закусили и снова готовы были къ походу. Кузнецъ Пребровъ долженъ обыскивать лсъ влво отъ далицкой дороги, управляющій -- вправо; кузенъ Бослафъ хотлъ идти по самой дорог. Уже выходили изъ воротъ, какъ на дворъ, ковыляя, ввалился экипажъ Готтгольда; рессора окончательно сломалась, а съ одного колеса соскочилъ обручъ. Кузенъ Бослафъ спросилъ управляющаго, цлъ ли еще у нихъ старый экипажъ господина Венгофа, можетъ ли онъ пойти въ дло. Ршили, что Класъ Пребровъ починитъ что нужно, заложитъ пару Свжихъ лошадей и подетъ вслдъ за ними. Готтгольдъ вопросительно посмотрлъ на старика.

-- Я буду искать, пока не найду ее, сказалъ старикъ, подтягивай повыше на плечо ремень отъ ружья,-- и я отыщу ее -- живую или мертвую; въ томъ и другомъ случа щімъ понадобится экипажъ.

Пришли къ лсу, люди раздлились на право и на лво и стали пробираться въ глубину.

-- Я пойду по дорог, сказалъ кузенъ Бослафъ Готтгольду, шедшему рядомъ съ нимъ; -- мн можно положиться на свои старые глаза, а теперь я почти увренъ, что она пошла но этой дорог. здсь ей всего ближе было къ лсу, а сейчасъ за лсомъ, вправо на паровомъ нол, есть большая рухляковая конь. Когда Цецилія была еще ребенкомъ, въ этой кони утонилась одна несчастная двушка, умертвившая своего новорожденнаго ребенка.

Говоря это, старикъ продолжалъ идти своимъ ровнымъ шагомъ, и зоркіе глаза его не покидали изрытой колеями дороги или же пронизывали кустарники и древніе стволы, надъ которыми -- здсь, въ глубин лса -- уже мрачно насупилась ночь. Люди перекликались въ лсу, чтобы не потерять слда, иногда лаяла какая нибудь изъ взятыхъ ими съ собой собакъ -- и опять на минуту все смолкало; только втеръ завывалъ въ могучихъ вершинахъ и съ шумомъ стряхивалъ съ листьевъ дождевыя капли. Но временамъ старикъ останавливала! и прислушивался; потомъ, убдившись, что люди не сбились и не произошло ничего особеннаго, шелъ дальше.

Такимъ образомъ они пришли на опушку лса, темная кайма котораго, въ сумрак, уходила но обимъ сторонамъ въ необъятную для глаза даль. Изъ людей, медленно пробиравшихся въ мелкомъ кустарник, никого не было индію. Кузенъ Бослафъ указалъ вправо; тамъ нсколько въ сторон отъ дороги, на темномъ фон пароваго поля, отдлялось круглое пятно; это была рухляковая конь, которую проливные дожди послднихъ дней наполнили почти до самихъ краевъ.

Они пошли по дорожк на паровомъ пол; старикъ по прежнему шелъ впередъ, но шелъ тише прежняго, низко опустивъ голову, словно онъ хотлъ сосчитать каждый стебелекъ короткой мокрой травы. "Здсь!"

Онъ показалъ на сырую землю, гд, что замтилъ теперь и Готтгольдъ, виднъ былъ отпечатокъ слдовъ, одинъ побольше, подл него маленькій. Слды шли отъ дороги, съ которой они только-что свернули, по они тянулись ближе къ лсу, направлялись къ рухляковой кони и перескали дорогу подъ косымъ угломъ. Старый охотникъ и молодой человкъ взглянули другъ на друга, ни тотъ ни другой не вымолвилъ ни слова; они знали, что сейчасъ все ршится.

Тихо, осторожно пошли они за слдомъ, правильно бжавшимъ передъ ними, все но направленію къ рухляковой копи; они уже отчетливо видли на ея водяной поверхности мелкую рябь, которую неугомонный втеръ гналъ къ крутымъ краямъ и съ плоскомъ разбивалъ объ нихъ. Еще, шаговъ пятнадцать -- и все ршится.

Готтгольдъ впился глазами въ страшную воду, что такъ враждебно сверкала въ послднихъ слабыхъ остаткахъ вечерняго свта; ему представлялось, какъ она стоитъ тутъ на краю, держа ребенка за руку, устремивъ глаза въ воду.